Ну, разве что чуть-чуть.
В закусочной сегодня работы больше, чем обычно: несколько местных жителей решили оценить нового повара. Бен особо не разговаривает, только улыбается и машет из окошка: слишком занят, чтобы выйти. Просовываю голову к нему и вижу, как он вытаскивает из духовки печенье. Предательский аромат имбирного теста висит в воздухе, словно обещание праздничного веселья. У Бена даже нос в муке. Его изогнутый улыбчивый нос. Просто очаровательно.
– Ты ужасный повар, – говорю я.
Он поднимает взгляд. На лице тревога.
– Кто-то жаловался?
– Ты не следуешь ни одному стандартному рецепту. Я здесь достаточно долго, так что могу сказать наверняка.
Картофельное пюре более нежное. Картошка фри более хрустящая. А его рулеты – это золотистое чудо, смазанное маслом, а не «только-что-разогретые-полуфабрикаты», которые мы обычно подаем.
На мгновение Бен застывает в испуге, но потом его волнение исчезает, а брови ползут вверх, исчезая под копной каштановых волос. Он похож на живую иллюстрацию к слову «веселье».
– Но разве кто-то жаловался?
Я сдуваю волосы, которые лезут в глаза.
– Нет. Но гости просто добры к тебе, потому что ты новенький.
Это неправда. Постоянным посетителям нравится привычная дрянная еда, и если что-то меняется, мне приходится выслушивать их крики. Не такие уж они и добрые.
Вот только… сегодня и правда подобрели как-то. Стив и Берни обычно приходят после смены, заказывают стейк и едят молча. Ни с кем и словом не перекинутся. А тут смотрю – сидят у стойки, смеются и болтают. Лорна вечно следит за мной, когда захожу на ее заправку, хотя я в жизни ничего не украла. А сегодня она сделала мне комплимент перед уходом. И даже Энджел – водитель грузовика при шахте, здоровенный детина весом в сто десять килограммов, от которого постоянно веет угрозой, несмотря на его ангельское имя, – так вот, клянусь вам, даже Энджел сегодня улыбнулся мне.
Кажется. Или поморщился от несварения желудка?
Но он же оставил чаевые! Полных десять процентов от стоимости заказа, то есть на сто процентов больше, чем раньше.
Бен что-то напевает, посыпая печенье сахарной пудрой.
– Пришлось сделать его круглым. Что у вас за рождественская закусочная без формочек для выпечки?
– У нас и имбирного печенья нет в меню.
– Точно. Но, опять же, какой в этом смысл?
– Тут ни в чем нет смы… О нет, который час? – метнувшись в туалет, я потрясла Кенди за плечи, чтобы разбудить ее. – Твоя смена заканчивается через десять минут.
Кенди садится рывком, бледнея.
– Все хорошо. У тебя еще есть время. Приведи себя в порядок.