Халат распахнулся, и она начала медленно раздевать Роуэна, наблюдая за тем, как темнеют его глаза. Теперь его грудь была обнажена полностью, если не считать жестких волос, черневших на бледно-золотистой коже. Карен провела по ним рукой, а затем губами, задев выступающий сосок.
Из его груди вырвался судорожный вздох. На Карен повеяло ароматом мускуса, к которому примешивался запах хвойного мыла. Она приникла губами к его соску, ощущая прикосновение жестких волосков на груди.
— Не останавливайся, — простонал он, — где ты этому научилась?
— У тебя, — улыбнулась она, — и жду очередного урока.
— Не думаю, что это будет сложно… — Перехватив ее руки, он сдвинул их ниже, к пижамным брюкам. — Но если ты не остановишься, то поставишь меня в затруднительное положение.
Сквозь шелковую ткань она ощутила его набухшую плоть, и ее тело пронзило ответное желание. Ее пальцы скользнули по застежке.
Он нетерпеливо отвел ее руку и, сорвав с себя пижаму, опрокинул Карен на мягкую широкую постель.
Она приподнялась и склонилась над ним. Он вопросительно взглянул на нее, но тотчас же замер, наслаждаясь ее ласками. Карен гладила его тело — сначала кончиками пальцев, потом губами, грудью. Он стиснул ее плечи так сильно, что его пальцы вонзились ей в кожу.
Почувствовав близость его тела, Карен поняла, что не может больше сдерживаться и, сев на него верхом, вобрала его в себя без остатка. Карен начала двигаться в нежном ритме, продолжая до тех пор, пока его лицо не исказила гримаса. Вскрикнув, он стиснул ее бедра и неподвижно замер.
Роуэн лежал на спине и, взяв Карен за руку, водил ее ладонью по своей влажной коже.
— Боже мой, Карен, как же ты хороша. Не могу поверить в то, что все это мне не снится. — Он привлек ее к себе, лег сверху, и нежным проникновением внутрь ее плоти вновь разжег желание в них обоих. Зарывшись пальцами в ее волосы, он прижался к ее лицу своим, шепотом повторяя ее имя.
— Я хочу тебя, Карен, — задыхаясь, шептал Роуэн, и его толчки становились все более неистовыми.
Одержимая страстью, она двигалась ему навстречу, не сознавая ничего, кроме болезненного напряжения и желания принадлежать ему. Спустя мгновение ее тело как будто взорвалось изнутри от сокрушительного, всепоглощающего наслаждения.
Карен лежала, уткнувшись лицом в сгиб его руки, ее голова покоилась у Роуэна на груди. Ровное биение его сердца убаюкивало ее, и ей казалось, что нет ничего естественнее, чем быть с ним рядом.
— О чем ты думаешь? — лениво спросил он.
Она промолчала, чувствуя, как вспыхнули щеки.
Его рука напряглась.