— Сударыня, у вас есть полное право ненавидеть нас, но, поверьте, здесь есть и достойные люди, – возразил он ей.
— И это, конечно же, вы и Джек! – насмешливо выпалила она.
— Джек бывает вспыльчив и резок, но, в общем, он неплохой человек, – заметил Андре.
— Вас послушать, так здесь собрались благородные господа! Почему же тогда Джек не желает потребовать выкуп за меня?
Андре, видимо, не знал ответа.
— Сударыня, поверьте, если бы не смерть кучера, ничто не помешало бы вам продолжить ваш путь, – изложил он положение вещей. – Но Джек настоял, чтобы привезти вас сюда. Я был там и видел, что выбора не было. Я уверен, всё уладится.
Элиза помолчала. В чём-то Андре был прав, но ей упрямо не хотелось соглашаться. Если бы не её обморок, возможно, она уговорила бы Джека отпустить её. И верхом, быть может, она добралась бы обратно до Фонтэнэ, оставив ценности в качестве выкупа.
Она задумчиво, устало вздохнула. И решилась ступить на двор. Андре тут же оказался рядом. Элиза почти машинально положила ладонь на его руку.
— Что теперь со мной будет? Как думает поступить Джек? – негромко спрашивала она.
Андре догадывался и молчал.
— Можете не говорить, – со сдерживаемой ненавистью и раздражением сказала девушка. – Только не говорите, что не знаете, как он поступил со мной, – прошептала она, заливаясь жаром стыдливого румянца.
Молодому мужчине стало неловко. Элиза даже пожалела о вырвавшихся словах. Она почувствовала себя безнадёжно опороченной, падшей женщиной, грязью под ногами.
— И я поняла, что здесь всё решает Джек. А ваше мнение не имеет никакого значения для него, – добавила она.
Андре чуть повернул голову. Элиза почувствовала, что её слова пришлись ему не по вкусу, задевая его самолюбие. Андре нахмурился. Увидев эту перемену, Элиза решила, что права.
— Он наш атаман, – только и ответил Андре.
Некоторое время они медленно шли молча. Влажный холодный ветер донёс запах хвои и Элиза с блаженством глубоко вдохнула.
— Из меня плохой собеседник, сударыня, – виновато произнёс де Брийон. – Но я уже долгое время не имел возможности общаться с другими равными себе. Вы были, увы, правы. Я теперь один из них, изгой, преступник, отребье общества. Без возврата к прежней жизни.
— Так вы не всегда были с Джеком, мсье де Брийон? – заинтересовалась Элиза.
Андре, казалось, был рад возможности рассказать о себе.
— Знаете, у моего отца был друг, которому он верил как себе. И когда родители внезапно скончались, его помощь и поддержка оказались так кстати. Слишком кстати. И не прошло и месяца, как я оказался в тюрьме, оклеветанный тем, кого считал частью своей семьи! Меня обвинили и в убийстве родителей, и в том, что задолжал все деньги и земли. Мне было семнадцать лет, но я оказался наивен как дитя, веря, что суд докажет мою невиновность. Нашлись и ложные свидетели, и поддельные бумаги. А под пытками я и сам сознался во всём, что требовали. Лишь бы скорее закончился этот фарс и эти мучения. Моя голова уже лежала на плахе под лезвием топора, когда я получил помилование и был сослан на каторгу. Но в тот день я всё равно умер. Желаете взглянуть на следы от кандалов? – попытался пошутить он.