Ты спросишь, зачем я тебе рассказываю все эти истории. Заподозришь, что я подвожу к твоей личности и начну копаться в твоем подземном мире, который я отлично знаю. Нет, Батя, смысл тут в другом. Но об этом позже, потерпи».
* * *
Кошерин заморгал глазами, словно его обманули, показали конфетку и тут же спрятали ее. Он только что сам хотел прекратить чтение и подумать над этим вопросом, зачем ему все это рассказывает его сын?
Виктор опередил. Вообще создавалось впечатление, что он сидит за его спиной и надиктовывает ему слова, а перед глазами Кошерина всего лишь чистые листы бумаги.
Иначе, как понимать, что Виктор чувствует его реакции и в тот самый момент, когда Кошерин хочет произнести фразу, она уже читается в книге.
Кошерин перевернул страницу. Чистый лист. Он заглянул на первую страницу, и на той не было ни буквы.
Но ведь он читал сейчас рукопись, читал… Но стоило перестать читать, и рукопись превращалась в кучу чистых бумажных листов. Что за бред? Бред, бред, бред…
Больше ни строчки. Хватит, решил Кошерин. Не то так и свихнуться можно.
А разве я уже не свихнулся? Чего от него хочет Виктор, который прячется за спиной?
Теперь можно идти к капитану Смирнову, сообщать радостную весть, а заодно и забрать заявление и закончить расследование.
Потому что очевидно, что вся эта затея — хорошо спланированная акция Виктора и Розы. И все для того, чтобы вывести его из равновесия, заставить жить в мире подозрений. И загнать его в психиатричку и что… ради чего все это?
Словно молнией ударило Кошерина. Как же он сразу не сообразил! Их связь длится уже давно, просто он ее не замечал, а им он мешает. Он стоит у них на пути, его следует убрать. Убить, например, как Кристину, или упрятать с глаз долой.
Кошерин встал и нервно заходил по кабинету. Самое время вернуться на работу. Отдыхать он уже не сможет, это точно. Но там сидит довольный Крон, которому он добровольно отдал власть… навсегда.
Сейчас Кошерин многое бы отдал, чтобы вернуться в мир, из которого он так легко ушел. Мир заседаний, протоколов, командировок, гостиниц, завтраков и ужинов, присутствия на концертах и светских раутах…
Этот мир был праздничным, блестящим и громким. А тот, в котором он сейчас очутился, пронзен зловонной тишиной, постоянными стрессами, подозрительностью и, в конце концов, болезненными ощущениями.
Уж теперь он точно пойдет к капитану, все ему расскажет. Что значит все, если капитан нашел тайник? Он уже и так многое знает о Кошерине. Чем-то Смирнов напоминает Виктора с его рукописью.
От неожиданности Кошерин сел на краешек стула и чуть не грохнулся: стул уехал из — под него и перевернулся. Кошерин едва удержался на ногах и в таком, полусидячем, состоянии находился длинную — предлинную секунду. Он как бы завис в воздухе.