– Баутиста, Баутиста! Смерть… Смерть! – слышался отдаленный голос. – Правосудие против Баутисты! Хозяйку! Хозяйку!
– Они ищут сеньору Д`Отремон. Они не знают, что ее нет. Они требуют правосудия. Правосудия для вас, Баутиста, – проговорил старый священник.
– Они хотят повесить меня, забить камнями! – в панике хныкал Баутиста. – Посмотрите на мою кровь, Отец Вивье, посмотрите! Они посмели действовать против меня, мерзавцы. Они убили двух охранников, которые пытались защитить меня. Остальные перешли к мерзавцам.
– Иисус! Они идут с этой стороны! – заметила Каталина.
– Меня убьют! Спасите меня! – умолял перепуганный Баутиста.
– К несчастью, думаю, я не властен это сделать, – указал Отец Вивье. И между криками, доносившимися уже ближе, торопил: – Быстро, в церковь! Идемте!
Один камень, брошенный наугад, попал в колено Баутисты, и тот упал. Священник, взглядом измерив опасность, побежал к ближайшей церкви, ведя испуганную Каталину.
– Смерть Баутисте! Смерть хозяйке! – взывал оглушительный охрипший голос. – Там идет хозяйка! И ей! Смерть!
Отцу Вивье удалось закрыть трясущимися руками засов маленькой двери храма. Некоторые старые служанки дома Д`Отремон укрылись там, тоже испугавшиеся возможной расправы спятившей и ослепшей толпы. В страшном испуге они укрепляли дверь, волокли скамейки, пока священник напрасно пытался освободиться от рук Каталины, вцепившиеся в него, вне себя от страха, умолявшей:
– Не отпускайте меня, Отец! Меня приняли за Софию! Они убьют меня!
– Я вручил им Баутисту! Они без промедления убьют его! Уже добрались до него!
– Они здесь, Отец! Пусть не открывают! – советовала Каталина, напуганная кровожадными криками мятежной толпы. – Нас всех убьют, всех!
Высокое запечатанное стеклянное окно упало, разбитое метким ударом. Оставив на скамейке обморочное тело Каталины, Отец Вивье подошел к главной двери, с усилием отодвинул задвижку створки, и медленно приоткрыл.
Удаляясь, толпа шла к дому и приступом ворвалась туда. Как демоны, они топтали цветущие сады, размахивали подожженными светильниками, разрушали на каждом шагу любое препятствие, волоча в качестве награды растерзанное, безжизненное тело белокожего человека.
Оцепеневший от волнения, священник успел поднять дрожащую правую руку, его глаза расширились от представленного ужасного спектакля, и лишь молитва пришла ему на помощь:
– Боже, сжалься над этой душой.
– Вы дали разрешение, сеньор губернатор?
– Конечно, Ренато. Проходите, проходите и присаживайтесь. Не могу отказать вам, поскольку речь пойдет о случившемся.