– Возблагодарю Сатану, что ты наконец явился, проклятый!
– Минутку, сеньор. Сеньора…
– Уйди, идиот!
Грубым толчком Ренато отодвинул в сторону старого управляющего, и прыжком вскочил на жеребца. Он пришпорил необузданное животное, с усилием направляясь по неровному подъему. Он следовал к ущелью, срезая берега и поля. Он был уже у хижин работников. Оттуда доносились могильные жалобы. Не было горящих костров, чувственных танцев. Два негритянских очертания бились в эпилептическом припадке, омрачаемом траурными звуками большого барабана. Это по хозяйке Айме. Они плакали, молились за нее, или возможно, взывали к ней, чтобы предотвратить возможную месть, тень смерти над долиной.
Ренато вонзил шпоры еще свирепей. Он хотел сбежать от этого, перепрыгнуть, а беспокойная дрожь бежала по спине. Все осталось позади, но он все еще слышал. Яростно он наказывал коня, требуя все больших усилий, и его ноги поскользнулись и проволокли всадника до дверей ветхой хижины. Он поднялся, не чувствуя боли от ушибов. Перед ним возникла темная тень, высокая и тощая; она отошла к двери хижины и зашла туда. Не зная зачем, он пошел за ней.
– Ты Кýма, правда?
Колдунья ответила неопределенным выражением. Она встала на колени. Ренато пристально смотрел на черное лицо, блестевшие большие глаза с выражением наивысшего страха, и почувствовал какое-то чудовищное удовольствие, видя, как несчастная потеет и дрожит.
– Ты Кýма, которая использует и эксплуатирует Кампо Реаль для своей бурды, мазей и всякой лжи. Ты помогаешь довести до скотского состояния и отравляешь идиотов батраков, и даже слуг моего дома.
– Я не продаю яда, мой хозяин; я продаю хорошие лекарства из полевых трав. Продаю средство для бедных, исправляю кости, смягчаю несварение желудка и помогаю освободиться от плохой тени покойников, которые имеют раскаяние в душе. – Она посмотрела на Ренато, рискуя всем в своей хитрой смелости. Она увидела, как тот побледнел, и поняла, что попала в точку, подняла сложенные руки, швыряя на карту все: – Если душа хозяйки Айме преследует тебя, появляется в снах, заставляя напомнить о содеянном, если слышишь, что она говорит на ухо, и чувствуешь позади холодок…
– Замолчи, идиотка, мошенница, обманщица! – кричал Ренато вне себя. – Меня не преследует никакой призрак и никакого голоса я не слышу! Тени Айме не за что меня упрекнуть, потому что не убивал ее! Я не виноват в том, что она убилась! Но тебя я убью!
– Нет, хозяин. Не бейте меня больше! – умоляла Кýма испуганным криком.
Ренато отступил, вздрогнул, словно очнулся, словно внезапно понял, что делает. Впервые он плохо себя повел, впервые ударил женщину. Шатаясь от паров алкоголя и гнева, он отступал, пока не нашел дверь. Тут подоспел Баутиста и воскликнул, увидев его: