Он тогда назвал ее миссис Баллантайн, и Джой зарделась от удовольствия. Каждый раз, как Эдвард напоминал ей о статусе жены, Джой думала об интимных подробностях предшествующей ночи.
Они приехали сразу после семи, но жизнь на рынке на Кэт-стрит уже кипела вовсю. Торговцы, сидящие со скрещенными ногами перед скатертями, на которых разложены старинные часы, искусно вырезанные из нефрита изделия. Расположившиеся на скамейках старики, а рядом с ними – клетки со щебечущими птичками. Отделанные позолотой дорожные кофры. Мебель, украшенная эмалью. И над всем этим – сладковатый аромат пасты из репы, которую предлагали разносчики, зазывая покупателей пронзительными голосами и болтая так быстро, что даже Джой, неплохо владевшая кантонским диалектом, почти ничего не понимала.
Все это напоминало Дикий Запад. Но Джой, глядя на энтузиазм Эдварда, подавляла в себе желание прижаться к нему. Он не хотел, чтобы жена цеплялась за него, – он говорил ей об этом накануне. Ему нравилась сила Джой, независимость, то, что она не суетится и не дрожит, как жены других офицеров. Лежа в темноте и обнимая ее, Эдвард тихим голосом рассказал, что знал лишь одну другую женщину, похожую на нее. Он тоже любил ее. Но во время войны ее убило бомбой в Плимуте, куда она приехала к сестре. Джой почувствовала, как при слове «любил» у нее сжалось сердце, хотя она понимала, что эта женщина не может быть для нее угрозой. И с этим чувством пришло пугающее понимание того, что теперь ее счастье в плену у него и она стала заложницей его бездумных слов, почти полностью завися от его доброты.
– Посмотри, – сказал Эдвард, указывая на лавку, у которой толпилось много народа, – вот эта. Что скажешь?
Джой проследила за движением его пальца и увидела небольшую картинку в рамке из бамбука, прислоненную к разукрашенному металлическому горшку. На ней свободными мазками туши на белой бумаге была изображена голубая лошадь, вырывающаяся на волю, но при этом окруженная темными линиями, словно какой-то преградой.
– Тебе нравится? – спросил он. У него, как у ребенка, сияли глаза.
Джой посмотрела на картину. Ей не понравилось. Или, по крайней мере, она не обратила бы на эту лошадь внимания. Но выражение лица Эдварда заставило ее взглянуть на картинку его глазами.
– Нравится, – сказала она. Муж хочет купить это для нее, своей жены. – Очень нравится.
– Сколько? – Эдвард подался к торговцу, который изучал их, примечая хорошую одежду, белую морскую форму.
Теребя длинные свисающие усы, он, словно не понимая, пожал плечами.
Джой взглянула на Эдварда.