А забраться можно было очень высоко. И до секретаря ЦК, и до министра, и до руководителя в науке и культуре. Не говоря уж об административных и правоохранительных органах.
Занявшись не своими делами, партия все меньше внимания уделяла собственным. Со временем даже партийные работники начинали в этом вопросе – что все-таки есть чисто партийные дела? – все больше путаться. В повестке дня каждого заседания Секретариата или политбюро ЦК насчитывалось несколько десятков вопросов – в основном мелких, хозяйственных или административных, внешнеполитических, военных, но не партийных. И в таком же количестве издавались длинные постановления, которые быстро забывались, редко проверялись и еще реже выполнялись. Один из главных пороков такого механизма управления – полная безответственность. Начиная с самого верха – кто, кроме двух-трех чиновников, знал хотя бы фамилию инициатора того или иного постановления? Тайной навсегда (даже для членов ЦК КПСС, допущенных к толстым томам протоколов Секретариата ЦК и политбюро) оставалось, кто конкретно – и как – выступал за и против. И ни разу никого за неверное решение не привлекли к ответственности.
В чем состоял смысл, где были движущие пружины неуемного роста управленческого аппарата, бюрократии в период, когда динамика развития экономики, других сфер общественной жизни начала затухать? Мне кажется – я об этом уже упоминал, – самое близкое к истине объяснение дает «закон Паркинсона», согласно которому в больших бюрократических структурах утрачивается связь с общественной целью, пользой, и они работают все больше на самих себя, на свой собственный рост и возвеличивание.
В период застоя это обнаружилось с особой очевидностью. Он, этот период, означал райскую эпоху, настоящий «золотой век» аппарата, бюрократии. Сталин ее время от времени «прореживал» путем безжалостных репрессий. Хрущев ее перетряхивал, часто сменяя людей на руководящих постах, проводя бесконечные реорганизации, Брежнев провозгласил лозунг «стабильности» и был ее воплощением, олицетворением, если понимать под стабильностью неподвижность, отсутствие перемен.
Ответственные посты стали в принципе пожизненными, а бюрократы – несменяемыми. Очень многие секретари обкомов, министры, ответственные работники партийного и советского аппарата занимали свою должность по пятнадцать – двадцать лет. Изобреталась изощренная техника увода самых бездарных, безнадежных, полностью провалившихся работников от ответственности. Секретаря обкома, например, если были основания ждать неприятностей на очередных выборах в области, отзывали, скажем, на должность инспектора в Отдел оргпартработы ЦК КПСС, а через два-три года рекомендовали (фактически назначали) секретарем в другую область. Из министерства в министерство перебрасывали несостоятельного министра либо «под него» создавали какое-то новое министерство. А совсем провалившимся находили или создавали синекуру, часто направляли в какую-либо страну послом.