Естественно, ни я, ни мои коллеги не были всему этому рады, но мы восприняли кампанию клеветы и такие действия как своеобразный комплимент, как признание того, что мы все же начали понимать Америку и научились с американцами убедительно говорить.
Сейчас эта полоса отношений американских властей к институту уже позади. И наши контакты с американцами нормализовались. А репутация института среди американских коллег осталась достаточно высокой.
Не хотел бы, чтобы сказанное было понято как самоуспокоенность и довольство собой. Нет, и я, и мои коллеги в годы перестройки занялись серьезным переосмыслением своей работы, выявлением недостатков, с тем чтобы поднять исследования до того высокого уровня, которого потребовали новые условия, когда к науке начали прислушиваться, стали учитывать результаты научного анализа в политике. Наука должна была внести свой вклад в становление и развитие нового политического мышления, а оно, в свою очередь, резко повысило критерии оценки политических исследований, политической науки, а также ее ответственность. Перестройка подняла планку очень высоко.
Выше уже говорилось о влиянии на наши внутренние политические процессы, порожденные XX съездом КПСС, событий в Венгрии и Польше (в свою очередь, испытывавших большое воздействие того, что происходило в Советском Союзе). И далее я скажу еще о том значении, которое оказали на наши внутренние дела события 1968 года в Чехословакии.
Но и о том и о другом, в общем, уже писали, а тем, кто был свидетелем указанных событий, многое давно стало очевидным и без пространных объяснений.
Куда меньше внимания привлекало воздействие на наши дела «китайского фактора», хотя временами оно было значительным и отнюдь не всегда однозначным.
Когда, например, реагируя на XX съезд КПСС, Мао Цзэдун провозгласил лозунг «Пусть расцветают сто цветов!», имея в виду, как многим из нас тогда казалось, плюрализм, свободу выражения и отстаивания мнений в идеологии, науке, культуре, это встретило горячую поддержку не только творческой интеллигенции, но и всех сторонников XX съезда в нашей партии и стране. Но зато сталинисты взяли реванш, когда, дав расцвести «ста цветам», тогдашнее китайское руководство начало их безжалостно выкашивать и все обернулось вроде бы самой заурядной провокацией. Хотя «сто цветов», другие события в Китае во второй половине пятидесятых годов еще не играли столь большой роли, не затрагивали непосредственно центральные направления, саму платформу нашей политики.
В начале шестидесятых годов положение изменилось. Ссора с Китаем, конфликт с ним стали реальностью. Мало того, началась острая (временами ожесточенная) политическая и идеологическая борьба между КПСС и КПК, быстро распространившаяся и на всю толщу межгосударственных отношений. В целом этот конфликт, развернувшаяся борьба стали одним из крупнейших международных событий в шестидесятых – семидесятых годах и, видимо, заслуживают особого исследования – как с точки зрения причин (и, наверное, меры вины каждой из сторон), так и самой истории отношений двух крупнейших социалистических держав в тот сложный период, влияния этих отношений на мировую обстановку. Меня в данном случае интересует лишь один важный их аспект – воздействие этого конфликта на внутреннюю политику и идеологическую обстановку в нашей стране.