.
Должен сказать, что переговоры представителей двух партий, а затем «Открытое письмо» давали очень серьезную возможность развить аргументацию, глубже обосновать линию XX съезда. И участники этой работы, включая некоторых секретарей ЦК (в первую очередь Ю.В. Андропова), консультантов и советников, сделали все, чтобы ее использовать. Думаю, все мы понимали ответственность момента, учитывали, как важно было закрепить начавшееся в связи с письмом КПК от 14 июня контрнаступление (пусть скромное, но все же контрнаступление!) против очередной неосталинистской волны, поднявшейся с конца 1962 года.
Я недавно перечитал «Открытое письмо ЦК КПСС», попытался проанализировать его уже с позиций наших сегодняшних взглядов и представлений. И должен сказать, что товарищам, участвовавшим в подготовке документа, в целом не приходится стыдиться за эту работу. Конечно, все-таки было невозможно напрочь выскочить за рамки существовавших тогда взглядов, и документ содержал немало устаревших, наивных, упрощенных представлений о мире и международных делах, о путях революционной и освободительной борьбы рабочего класса и угнетенных народов. И во многих местах видны следы спешки, в которой писался и редактировался документ. Впрочем, я думаю, что, если бы было больше времени на редактирование, он вполне мог не выиграть, а проиграть – за счет «выглаживания», устранения более ярких мест и новых идей, замены их привычными шаблонными формулами, стереотипами и политическими банальностями, настоящими виртуозами которых были некоторые из главных редакторов документа – М.А. Суслов, Л.Ф. Ильичев, П.Ф. Сатюков и др.
Мне кажется, что в «Открытом письме», конечно, неровном по своему теоретическому и политическому уровню и публицистической яркости, все же удалось пойти в ряде ключевых вопросов заметно дальше, чем в прежних документах. И, в частности, более глубоко и убедительно обосновать линию XX съезда нашей партии, ее поворот от произвола, от фетишизации государства, власти, силы к человеку и человечному обществу, к созданию нормальных условий жизни, освобождению от страха, унижений, нужды. То есть линию, которую после 1956 года с таким трудом, такими муками начали утверждать, чтобы от нее отойти, и потом снова вернуться к ней, развить ее уже на этапе перестройки…
Приведу несколько выдержек. Они, по-моему, говорят сами за себя (разумеется, понимать их следует как выражение убеждений, намерений, как предложение определенных целей политики; пусть читателя не удивляет форма изложения – в силу принятых тогда «правил игры», чтобы высказаться за одну линию и против другой, авторам приходилось выдавать желаемое за действительное и умалчивать о недостатках или нарушении тех решений и обязательств, которые давала партия).