Свыше трех часов два политика провели вместе. Не знаю, кого и что больше не понял Горбачев: Киссинджера, факты или самого себя? Меня расстроили его слова:
– Киссинджер никак не избавится от своих реакционных идей. Он весь в прошлом.
Странно, но суть ускользнула от генерального. Приверженец завета князя Меттерниха – каждому говори свою правду, Г. Киссинджер наверняка расставлял акценты иначе, чем беседуя с Яковлевым или со мной. Но акценты не отменяли хода мысли, на мой взгляд конструктивного.
Три года спустя случай свел нас с Киссинджером в зале ожидания на Шереметьевском аэродроме под Москвой. Пятьдесят минут было отведено на воспоминания о прошлом и… о будущем. О будущем говорю потому, что упущенный шанс не забывается. Он свербит, если, конечно, слово не было пустым звуком.
– Не принял Горбачев моих предложений. Советскому Союзу давалась возможность организованно отойти на новые позиции, а не бежать. Контролировать процессы в одиночку вы уже не могли. Разделить с нами ответственность не захотели. Чем объяснить нелогичность поведения вашего президента, как вы полагаете?
– Когда политик уже не очень ориентируется в реалиях происходящего, он сам перестает быть реальностью. Обстановка развивается без него и против него. А если политик к тому же эгоист? Чем меньше его принимают другие, тем легче он нравится сам себе, больше верит в гороскопы. Вы в эти гороскопы не укладывались.
Г. Киссинджер повторяет сожаление, что его соображения, «продиктованные лучшими намерениями», были превратно истолкованы.
Отсутствие четкой позиции у Горбачева беспокоило нас больше, чем политиков на Западе. Его выступления в ООН или Страсбурге запустили на высокие орбиты не слова. Это тот случай, когда слова сразу взрослеют и не слушаются родителей, начинают жить собственной жизнью, в которой «предкам» не всегда сыщется койка в углу.
Поездка в Китай – очень хорошо. Почти шесть тысяч километров самой протяженной в мире межгосударственной границы станут мирными. Они могут опять соединить нас в добрососедстве, от которого никто не проиграет. Тревожит предвзятый подход Горбачева к экономическим преобразованиям в КНР. Все, на его вкус, не так. Все нам не годится. Все это он лучше знает и понимает, чем руководители Китая. На заседаниях политбюро генеральный прогнозирует – реформы в китайской деревне уже уперлись в «естественные пределы» или вот-вот упрутся, а в промышленности китайцы больше отдают, чем зарабатывают, и скоро будут вынуждены искать нечто новое.
Тяжелые волнения на площади Небесного Спокойствия, совпавшие по времени с визитом М. С. Горбачева в Пекин, наверное, утвердили советского лидера во мнении – сначала политические реформы, потом экономические. Политика ему ближе, ибо делается, он в этом уверен, преимущественно лозунгами и концепциями. Демократизация, гласность, отмена всех табу работают и на пустой желудок. Ладно работают, на взгляд сытого, не разумеющего голодного.