Он не знал, чего бояться больше, – того, что стена устоит, или того, что она рухнет.
Прошло два дня, но Самире не стало легче. Она в отчаянии бродила по дому, думая о Ферране. О том, что ему пришлось пережить. О той ответственности, которую он чувствовал за действия ее безумного отца.
Остановившись в дверях, она, не мигая, смотрела на расстилавшееся за окном озеро.
А она хоть однажды попыталась заставить Феррана улыбнуться?
Нет. Он дал ей так много – но под конец испугался отдать ей всего себя. Теперь она понимала – почему. Она спрятала лицо в ладонях, отчаянно стараясь подавить рыдания, рвущиеся из груди.
До встречи с Ферраном она практически не плакала. Но он научил ее желать большего. Теперь ее жизнь не сводилась к бесконечному стремлению выжить ради поставленной цели. Ее желания стали сложнее, глубже, их переполняли чувства.
Она так хотела его!
Она хотела, чтобы он ее любил.
Она хотела, чтобы он улыбнулся.
Самира решительно подняла голову. Она не должна сидеть здесь и прятаться от него. Прятаться от реальности.
Подумать только: она обвиняла его в трусости!
Ее жизнь многие годы переполняла ненависть к нему. Ненависть, не требовавшая доказательств его вины. Не должна ли ее любовь быть такой же? Не следует ли ей любить его, не требуя отдачи? Не требуя ответного чувства? Ведь именно такой должна быть истинная любовь.
В груди у нее заныло. Да, она хотела от него любви. Но настоящая любовь – такая, как у нее, – не требует ответного чувства. Она не пленница. Ферран считал ее слабой, но она не слаба.
Она должна сказать ему об этом.
Должна вернуться.
Она отвернулась от окна – и, едва успев заметить мужскую фигуру, тут же приняла боевую стойку. Но, вглядевшись в лицо мужчины, она с облегчением выдохнула:
– Ферран?
Он сделал шаг к ней. На его лице явственно читалось беспокойство.
– Я приехал за тобой, – неуверенно сказал он.
– Прости меня. Я как раз собиралась домой.
– Не извиняйся, не надо. Чтобы приехать к тебе, мне пришлось осознать, что прошлое и впрямь крепко держало меня. Я думаю… думаю, это – лучшее место, чтобы кое-что сделать.
– Что? – недоуменно спросила она.
– Я боюсь, – произнес Ферран. – Но я должен сказать. Я держал тебя в плену. Но теперь ты можешь уйти. Я освобождаю тебя от этого брака. От себя. Я дам тебе все необходимое, чтобы ты могла начать новую жизнь. Теперь ты можешь сама принять решение. У тебя масса возможностей. Живи полной жизнью. Вдали от меня.
С бешено колотящимся сердцем она шагнула к нему:
– Неужели ты не понял? Ты – это жизнь, которую я выбираю. Ты – мужчина, который мне нужен.