И не только я его не любила, ему я тоже не нравилась. Он частенько бросал на меня издалека оценивающие взгляды, когда я разговаривала с Элиасом. А однажды на перемене я случайно услышала, что он говорил Элиасу обо мне.
«Чего ты все время болтаешь с этой дурочкой? Тебя это совсем не парит?» Кевину даже не надо было называть мое имя, и так было понятно, о ком он говорит. И дело было даже не столько в том, что он сказал, а в том, как он это сказал. Я привыкла к оскорблениям Кевина и не обращала на них внимания, но сегодня ему удалось меня уязвить, может, потому что он сказал правду. Мы с Элиасом играли в разных лигах, и у меня не было ни малейшего шанса его заполучить. Головой я это понимала, но глупое сердце цеплялось за спасительную соломинку. В этот момент соломинка переломилась.
Когда Элиас уже собрался ему ответить, он внезапно заметил меня. Он сделал большие глаза, когда понял, что я все слышала. Он замешкался, прежде чем направиться ко мне. Но я уткнулась взглядом в землю и, не глядя на него, пошла вперед. Я была не в состоянии с ним разговаривать, даже если бы захотела — слезы выдавали меня с головой.
Я все спрашивала себя, неужели он не замечает, что я к нему чувствую? Я вела себя в его присутствии, как полная дура, даже слепой это заметил бы.
Я шла вперед, не оборачиваясь, потому что знала Элиаса достаточно хорошо, чтобы понять, что он обязательно пойдет за мной. И никогда прежде я так не радовалась тому, что передо мной оказался Зёрен Нордманн, который появился словно из ниоткуда.
— Привет, Эмили, — он улыбнулся мне, и я остановилась.
— Привет.
Я осторожно бросила взгляд через плечо. Элиас остановился, а потом развернулся и пошел в противоположном направлении. Я продолжала смотреть ему в спину, пока Зёрен не вернул меня к реальности.
— Проводить тебя домой?
Я кивнула, хотя мне хотелось остаться одной.
К тому времени Зёрен настойчиво бегал за мной целый год. Пока мы были в школе, он постоянно крутился вокруг меня на переменах. Кто-то, наверное, даже назвал бы это преследованием.
Не то чтобы он мне совсем не нравился, но не в такой степени, как ему бы того хотелось. Уже тогда я нравилась не тем мужчинам, и он был первым в ряду моих ужасных бойфрендов.
Зёрен Нордманн добивался меня целых три года с небольшими перерывами. И когда мне исполнилось восемнадцать, я наконец согласилась с ним встречаться. Он был неплохим человеком, но все девять месяцев, пока длились наши отношения, мне чего-то не хватало. А кроме того, я пришла к выводу, что секс слишком переоценивают. После Зёрена у меня было еще два парня, которые так и не смогли изменить мое мнение по этому вопросу.