Элиас усмехнулся и продолжил говорить:
— Когда ты смеешься, твои глаза сияют, будто наполненные солнечным светом, а когда злишься, они становятся темными, как ночь. Ты щуришься и поднимаешь одну бровь, как будто хочешь меня искусать. Но это так мило, что я не могу воспринимать это серьезно. Вот и сейчас ты смотришь на меня именно так.
Я открыла глаза пошире и попыталась расслабить мышцы лица.
— Кроме того, мне нравятся твои губы… — продолжил Элиас. — Они у тебя не такого цвета, как у всех. Не просто красные, а смесь вишневого и бордо. И еще, — он окинул взглядом мое лицо, будто пытаясь удостовериться, — они выглядят такими мягкими… Твое лицо нежное, словно фарфоровое, а кожа гладкая и белая. Когда ты улыбаешься, у тебя на щеках появляются ямочки.
Он показал на себе пальцем, где именно у меня появляются ямочки.
— И последнее, когда ты краснеешь, каждый парень в Берлине готов бежать за тобой на край света, — закончил он, а я поняла, что я ужасно растеряна.
Абсолютно растеряна!
Что это было? Либо Элиас отличный актер… Или все-таки похоже, что он на меня запал. А может, он вычитал все это в какой-то книжке? Не очень хорошей книжке, и тогда… Не знаю, чье лицо он описал, но явно не мое.
— О’кей, это было… странно… — пробормотала я.
— Странно?
— Именно. Можно еще сказать «страшно», если тебе так больше нравится.
— Почему?
— Сложно сказать, — ответила я. — Может, потому, что мне еще никто не пытался навесить на уши столько лапши.
Ладно, тут я соврала. Это были самые прекрасные комплименты, которые я получала за всю жизнь. Но я просто не могла ему поверить. Что-то в моих глазах? О чем он? Хотя я действительно не любила демонстрировать окружающим мой внутренний мир, все остальное лежало за пределами того, во что я была готова поверить.
Элиас снова рассмеялся и покачал головой.
— Мы ведь уже обсудили, почему мне можно верить, — напомнил он мне.
Аргумент заключался в том, что он делал все возможное, чтобы со мной переспать. Можно предположить, что он хвалил мою внешность для того, чтобы это желание наконец исполнилось. Но это не объясняло, откуда его желание взялось…
— Хорошо, предположим, ты не врешь, — сказала я.
— Не нужно предполагать, это чистая правда!
— Скажем, ты не соврал, — снова начала я, и снова он меня перебил.
— Почему ты не можешь поверить в то, что я считаю тебя красивой?
— Я к этому и веду, но ты все время меня перебиваешь!
— Ну, ладно, продолжай, — вздохнул он.
— Если ты и правда так думаешь, — снова сказала я, проигнорировав его рычание, — то речь всего лишь о моем лице. А с лицом переспать невозможно.