С тусклым взором, с мертвым сердцем
в море броситься со скалы,
В час, когда, как знамя, в небе
дымно-розовая заря,
Иль в темнице стать свободным,
как свободны одни орлы…
Поэт читал стихи из своего последнего сборника «Жемчуга», а также из еще не вышедшей книги «Чужое небо». В паузах между стихами в зале возникала звенящая тишина. Аплодисментов не было: как видно, в артистическом кафе «для своих» они не были приняты.
В одной из таких пауз, которая длилась чуть дольше (поэт, словно погруженный в размышления, прогуливался по сцене), в зал спустилась еще одна посетительница. Ее облик показался Дружинину знакомым, однако рассмотреть девушку получше не удавалось: зал был погружен в полумрак. И лишь когда она села за столик в двух метрах от инженера, он увидел ее лицо и сразу узнал: это была Маша Мосолова, дочь генерал-лейтенанта Мосолова, с которой он расстался какой-то час назад.
Девушка почувствовала его взгляд и повернулась. Когда она узнала недавнего гостя, ее лицо выразило сложную гамму чувств. Вначале на нем отразилось негодование, даже ненависть. А затем Дружинин явственно прочитал на лице Маши жгучее любопытство.
Тем временем Гумилев закончил свое выступление. Вот теперь в кафе разразилась настоящая буря восторга: поэту устроили овацию, дамы одна за другой несли к сцене букеты роз… Собрав все цветы в охапку, поэт сошел со сцены – и бросил все это цветочное великолепие к ногам своей молодой жены. Ахматова почти никак не отреагировала на это выражение чувств, лишь слабая улыбка скользнула по ее губам.
Дружинин надеялся, что теперь будет читать она, муза Гумилева. Однако на сцену поднялся незнакомый ему поэт. Возможно, его стихи тоже были бы интересны, но капитан не мог сидеть здесь всю ночь – надо было встретиться с руководителем группы, рассказать о встрече с Мосоловым.
Дружинин поднялся и проследовал к выходу. Выйдя из кафе, он быстро зашагал в сторону Невского, где находилась гостиница, как вдруг услышал за спиной возглас:
– Подождите!
Инженер оглянулся. Его догоняла Маша Мосолова.
– Как вы быстро ходите! – сказала она, подойдя. – Я еле догнала. Вы куда, собственно, направляетесь?
– С вашего позволения, в гостиницу, – отвечал инженер. – Впрочем, если нужно вас проводить домой, я готов.
– Да, я бы не возражала, – сказала Маша. – Есть о чем поговорить. Нет-нет, вашей руки мне не надо, – она отстранила руку, которую любезно согнул Дружинин. – Я современная девушка; мне не надо поднимать платки, меня не нужно приводить в чувство после обмороков – а в обморок воспитанная девушка должна падать на каждом шагу, ведь мир так груб!