– Я готова. Ты там как?
– Держусь, – прошелестел Павел. – Давай… От левого плеча.
Ирина опять бухнулась на колени на краю ямы. Господи помилуй сорваться туда! Тогда и она погибнет, и Павел будет обречен. Он уже на пределе, это чувствуется.
Вот кочерга опять у его плеча. Павел осторожно разжимает левую руку… схватил кочергу, схватил веревку:
– Отпускай!
Ирина от неожиданности разжала руки, и кочерга полетела вниз.
Какое-то мгновение она тупо следила за полетом, потом в отчаянии укусила себя за край ладони.
– Что? – чуть слышно спросил Павел. – Кочерга упала? Ладно, не переживай. Хотел сказать – убирай. Это я виноват. Но теперь обратной дороги нет.
Веревка, лежащая на краю ямы маленькой бухточкой, заскользила вниз. Ирина поняла, что Павел стравливает лишнюю длину. Вот веревка натянулась – и…
Как внимательно Ирина ни следила за каждым движением, она пропустила мгновение, когда Павел выпрямил ноги, сжимавшие доску, и повис на руках.
От толчка тело его полетело по направлению к Ирине, и она успела вцепиться в ворот его рубахи. Ловко перехватывая руками веревку, Павел начал выбираться наверх. В это время верхняя часть доски от толчка начала переворачиваться и опускаться прямо ему на голову.
Ирина вскинула руки и успела поймать доску. Придерживала ее до тех пор, пока Павел не прохрипел:
– Все!
Ирина отпрянула, споткнулась, резко села рядом с Павлом на доски. Роковая плаха пошла вниз, вниз, покачалась – и наконец замерла.
– Господи… – со всхлипом выдохнула Ирина, нашарила руку Павла и крепко сжала ее. – Ты как? Ну ты как?
Он повернулся на бок, подтянул руку Ирины к своему лицу и припал губами к ладони.
– Какое счастье, – пробормотал, все еще тяжело, неровно дыша, – какое счастье, что я тебя тогда не убил, Катерина!
* * *
Ливнем било по глазам, и долгое время Сергей брел, не поднимая головы, тупо меся ногами раскисшую черную грязь, видя вокруг только обгорелые пни и черные колья, некогда бывшие стволами деревьев.
«Прав был Петька, – пришлось со вздохом признать. – Если бы не отожглись, еще неизвестно, дождались бы грозы – или пришлось бы таки в болоте отсиживаться, не зная, что тебя ждет: потонешь или сгоришь».
Он шел и шел, перебрался через речушку, в которой ощутимо прибавилось воды после начала дождя – поверху шла серо-белая пена, засоренная горелой щепой, – и настолько глубоко погрузился в свои мысли, что даже не поверил глазам, вдруг обнаружив, что идет по зеленой траве.
Оглянулся почти с испугом – да, вон там, откуда он пришел, полоса выжженного леса, мокрый пепел, гарь, а вокруг и впереди – зелень! Лишь кое-где по краю поляны обуглились листья на деревьях, поджарило лиственные изумрудные иголочки, но чем ближе к скиту, тем меньше следов былого огненного ада можно обнаружить.