Дверь резко распахнулась. В проеме возникло очертание долговязой фигуры — явно кто-то третий присутствовал в доме и сейчас, словно настороженный зверь возле норы, оценивал опасность. Так, по крайней мере, показалось едва не напустившему под себя лужу любопытному вознице. Нескладный высоченный человек шагнул в его сторону, нагнулся и уцепил за руку. Дун Ли попытался вырваться, но хватка незнакомца оказалась весьма крепкой. Прежде чем парень успел осознать, что его держит не кто иной, как самый настоящий заморский черт, выряженный в нелепые иноземные одежды, тот сунул ему в ладонь деньги и приказал немедленно доставить его к стенам Внутреннего города. Голос дьявола звучал точь-в-точь как у былого пассажира, и даже ботинки — они мелькнули перед самым носом рикши, когда новый седок залезал в коляску, — ничем не отличались. Отчего-то Дун Ли не решился сказать, что ему велено дожидаться другого человека — послушно взялся за ручки и побежал прочь от жутковатого места…
* * *
Ветер свистел в ночной мгле, набрасывался на одинокого прохожего, пронизывая насквозь. Рвал полы халата, толкал то в спину, то в грудь, словно забавляясь очутившейся в его власти фигуркой человека.
Дун Ли показалось, что ненастье будто намекает — если он попадется, на шею ему наденут колодку и станут водить по улицам, где толпа непременно начнет улюлюкать, швырять в него грязью и пинать. Закончит он свой век в тюрьме и остаток дней будет молиться лишь об одном — чтобы не узнала шаньдунская родня. В деревне, где он вырос, никогда не бывало воров. Все местные мужчины с раннего утра до вечерней темноты машут кайлом на каменоломнях, а женщины заняты стиркой, стряпней, присмотром за детьми да хозяйством. Чужак не пройдет незамеченным, а ограбить соседей — дело немыслимое. Да с их и взять-то нечего… Разве ветхие штаны или лоскутное белье, что в ясную погоду хозяйки развешивали на бамбуковых шестах, словно разноцветные флаги. Но где же потом щеголять в краденых вещах…
Иное дело — город. Тысячу раз был прав дядюшка Чжень, когда говорил о злой силе, наводнившей Пекин. Тьма народу, бесчисленное множество самого разнообразного отребья, промышляющего отнюдь не честным трудом. Да и самого Дун Ли недобрая судьба уже доводила до греха, и лишь чудо помогло остаться в живых. И хотя в тот день, когда его спас старина Чжень, парень зарекся когда-либо еще ввязываться в лихие дела, но вот он снова на скользкой тропе преступника. Не только голод может довести человека до отчаяния. Любовь толкает на этот путь с таким же успехом. Особенно если ты молод, но уже осознал: не решишься на риск, не отстоишь свое право на счастье — так и проживешь забитым существом, дрожащим в своей норе…