Я сказал: «Тут, Большой Дылда, у нас с тобой, должно быть, много общего».
«Это тебе не харвардские враки, мальчонка, да и не оксфордские. Счас я тебе покажу, как жулить в покере».
«Я в карты не играю, ты не беспокойся».
«Я просто не знаю, как нам еще время транжирить в этой чудливой дикарне…»
«А ты мне просто истории про свою настоящую жизнь рассказывай».
«Ну, я однажды легавого на сортировке Шайенна, Вайоминг, раскатал, во как», – и этот громадный кулачище, как у Джека Демпси, мне в лицо.
«Дылда, ты меня этим вот не бей, лады?»
«Смари, у меня еще есть, как свет потушат, табачок пожевать, потом вот в эту картонку плевать можно… вот тебе пожуйка». И мы давай жевать и плеваться. А все психопаты спали.
Потом Большой Дылда говорит: «Ух, был я как-то раз в Атланте, Джорджия, и видел там эту девку из бурлеска, она представление свое отыграла и после пошла в бар на угол, пивка хлебнуть и виски, и заходит она туда такая, выпить себе заказывает, а я ее шлеп по крупу и говорю: „Хорошая девочка“».
«Она взъелась?»
«Еще как! Но мне нормально тогда с рук сошло».
«А еще что было?»
«Я когда совсем молоденький мальчишка был, мама пирог на окно выставляла в Растоне, Луизиана, а мимо сезонник проходил и спрашивал, можно ли ему кусочек. Мама говорила, валяй. Я у мамы спрашиваю: „Ма, а можно я когда-нибудь стану бродягой?“ А она мне: „Это не про Хоумзов ремесло“. Но я ее совета не послушался и пошел бродяжить просто от любви к бродяжничеству, а все тот пирог меня на мысль навел».
«Пироговая Наводка».
«Чего?»
«Дылда, ты когда-нибудь калечил кого-нибудь?»
«Нет, сударь, мальчонка, только легавого того на сортировке в Шайенне».
«А работал ты где?»
«На нефтеразработках Восточного Техаса, мальчонка, лошадей еще там полудиких объезжал, ковбоем был, нефтяником, сезонником, на буксире работал в Гавани Нью-Йорка и моряком».
«Палубным?»
«Каким еще, мальчонка, думаешь, стану я по мышине ошиваться, лоб платочком обвязав?»
«Ну и что теперь будем делать, Дылда?»
«Язык только не распускай, завтра себе раздобудем ножиков от масла на ночном ужине и в тумбочки себе заховаем, а потом ими можно замки взламывать… Слыхал, товарняки там – дрянь всякую возят на эту базу Флота? Вскроем замки и уйдем в одних пижамах, вскочим на товарняк до самого стога, про который я тебе рассказывал в Балтиморе, а оттуда в Монтану, Бьютт, и напьемся там с Миссиссиппским Джином… Тем временем, – говорит он, – ты пожуй табачку-то и мне про ся чёнть расскажи».
«Ну, Дылда, я не такой цветистый, как ты, но кой-чего тоже повидал… вроде того раза в Вашингтоне, когда я пиписькой своей Белому дому махал, или в Сидни, Новая Шотландия, когда мы целую будку в бухту столкнули, или в Лоуэлле, Масс., когда один парень пытался кокнуть моего польского другана об машину целым градом убийственных ударов, я ему говорю, хватит, а он мне: „Чё?“ Я говорю: „Прекращай давай!“ – „А ты кто такой?“ – „Ёпить тебя, чувак“, – и его папаше пришлось меня с него стаскивать, а он натурально пытался несчастного пацана того прикончить».