Все же категоричный отказ — это так некрасиво. Да и остались мы с ним практически вдвоем, что меня сильно беспокоило.
— Элена вон замуж выходит, зная своего мужа еще меньше, чем ты меня, и это ее особо не тревожит.
Руку он мою так и не отпускал. Радовало, что ничего кроме этого себе не позволял, — ведь помня последний полет на грифоне, я уже не могла чувствовать себя рядом с ним в безопасности.
— Способ Элены для меня слишком радикальный, — ответила я.
— Значит, тебе нужно время подумать, — он отпустил мою руку, но не успела я порадоваться, что она свободная, как несвободной стала я. Фабиан привлек меня к себе так, что я оказалась прижатой к нему очень плотно. Так плотно, что и разделявшая нас ткань почти не ощущалась. Зато очень хорошо ощущался крупный бриллиант, что висел на цепи у моего поклонника. Цепь, кстати, тоже очень хорошо ощущалась. Я испуганно охнула и попыталась вырваться. Бриллиант окончательно впился в мой живот.
— Что вы себе позволяете, фьорд Чиллаг!
— Пытаюсь повлиять на скорость принятия вашего решения, фьорда Берлисенсис.
И эта его официальность испугала меня много больше, чем его уже привычно фамильярное «Лисси». Что-то было в ней такое неправильное, издевательское. Он не принимал мои правила, он считал, что мы будем играть по его. Я уперлась ладонями ему в плечи в попытке отстраниться как можно дальше и попыталась ему нежно улыбнуться. Насколько это, конечно, позволяла ситуация.
— Фабиан, отпустите меня.
Вместо ответа он попытался меня поцеловать. Я в панике задергалась во все стороны. Фабиановский камень усиленно искал место, где бы он смог начать новую жизнь в моем теле. Было это ужасно больно.
— Лисси, хватит уже ломаться, — недовольно сказал Фабиан. — Все уже поняли, насколько ты аристократичная и утонченная. Неужели я, как жених, не могу рассчитывать на поцелуй?
— Фабиан, здесь не время и не место, — паника не помешала мне нежно ему улыбнуться, даже многообещающе. Улыбка — это ведь не слова, и за то, что он там себе навыдумывает, я не отвечаю. — Я на тренировку уже опаздываю. У нас игра завтра.
— Игра, — фыркнул он. — Да пропустишь ты эту тренировку или нет — для завтрашней игры разницы никакой. Все равно проиграете.
— Для меня есть разница, — пыталась я втолковать. — И для факультета есть разница. Давай мы с тобой обсудим наши взаимоотношения завтра после игры.
Улыбка была моим единственным оружием в данной ситуации. Улыбка, взгляды из-под полуопущенных ресниц и нежный голос, сам тон которого обещал многое. Только тон, не слова. Выказать мне претензии потом будет не за что.