«Бен Пейн!»
Я обработал тебе живот, спину, ноги, все тело. Ты покачала головой.
«Я чувствую себя поросенком, смазанным салом».
«И запах соответствующий».
Помню, как ты рассмеялась, а я все продолжал тебя растирать.
В общем, повеселились мы на славу.
Через час, а может, через три, ты, уставившись в потолок и забросив ногу на ногу, спросила: «Ты думал об именах?»
«Еще нет. Я еще в шоке».
Ты сложила руки на животе, поменяла ноги и, покачивая одной ногой, сказала:
«Майкл и Ханна».
У меня что-то щелкнуло в голове. Кусочки пазла сложились идеально.
Я улегся ничком, припал губами к твоему тугому животу и зашептал их имена. Ответом мне были пинок и тычок. С этого момента нас стало четверо.
Может быть, это был переломный момент. Если бы я только мог вернуться и начать все сначала, снова купаться в смехе, в тепле, в сумасшедших мыслях о рождении наших детей, в скользком пахучем масле с витамином Е…
Уверен, что былого мне все равно не превзойти.
Наполеон долго не возвращался, и я уже начал беспокоиться. Когда высохла моя одежда, я взял лук, застегнул куртку и вышел. Ветер дул мне в спину, крутил на льду озера снежные буруны. Я свистнул – ничего. Тогда я поднял воротник и стал подниматься по его следам на бугор, нависавший над озером. Судя по зигзагам, Наполеон кого-то преследовал. Идти по его следам было нелегко, снег уже почти полностью их запорошил. Со второго по счету бугра я наконец увидел его на берегу озера, неподвижно лежащего на красном снегу. Подойдя ближе, я убедился, что эту кричащую окраску приобрел не только снег. Я приготовил стрелу и подошел к нему сзади. Услышав меня, он зарычал, но оглянуться не удосужился. Я описал круг, чтобы оказаться в поле его зрения, оглядел заросли вокруг и тихо произнес:
– Привет, дружище, это я. Ты в порядке?
Он перестал рычать, но отказывался выпускать из лап комок пуха – раньше белый, а теперь красный. Я опустился на колени в нескольких футах от него.
Наполеон оказался не пострадавшей, а атаковавшей стороной. Под ним лежали остатки кролика: две лапки и косточки. Я одобрительно покивал.
– Молодчина! Как насчет того, чтобы найти еще парочку и принести в большой дом?
Он покосился на меня, еще немного погрыз, пожевал, фыркнул и стал облизываться.
– Я тебя не осуждаю. Просто я тоже голоден. – Я выпрямился. – Найдешь дорогу обратно?
Решив, что я подобрался слишком близко, он взял в зубы останки кролика и унес подальше.
– Как хочешь.
На обратном пути я успел поразмыслить. Находясь в тепле, сухости, не опасаясь стихии, мы все же нуждались в пище. А еще нужно было как-то отсюда выбираться, причем срочно. Если сильно разбавлять суп, то его хватило бы еще на сутки. Выходило, что мы нашли всего лишь теплую и сухую могилу.