– А у него какой налет часов? – поинтересовался я.
Гровер немного помолчал и ответил:
– Где-то между тремя и четырьмя тысячами.
Второй пилот, утратив к нам интерес, некоторое время смотрел в лобовое стекло, потом спрыгнул с колен своего хозяина и вернулся на свое место под сиденьем.
Я подался вперед и стал рассматривать руки Гровера. Они были грубые, мясистые, с сухой кожей и раздутыми суставами. Тонкое обручальное кольцо сползло к основанию пальца, но преодолеть сустав оно без помощи мыла вряд ли смогло бы.
– Долго нам еще лететь?
Он достал из нагрудного кармана часы и щелчком откинул крышку. Под ней оказалась фотография женщины. Потом он глянул на свои приборы. Датчик GPS показывал примерное время прибытия, но он, кажется, не очень ему доверял. Захлопнув часы, он ответил:
– Учитывая встречный ветер, часа два.
Фотография под крышкой часов была покореженная, но я успел оценить красоту женщины.
– У вас есть дети?
– Пятеро. И тринадцать внуков.
– Вы не теряли времени зря! – со смехом заметила Эшли.
– Было дело… – Он улыбнулся. – Трое мальчишек, две девчонки. Младший, наверное, постарше вас. – Он глянул через плечо. – Сколько вам лет, Бен?
– Тридцать девять.
– А вам, Эшли?
– Разве вы не знаете, что женщину нельзя спрашивать про возраст?
– Технически мне нельзя было сажать на заднее сиденье двоих, но я человек старых правил, условности никогда меня не останавливали, а вам там, как я погляжу, хорошо.
Я похлопал его по плечу.
– Какая разница – один или двое?
– Федеральное авиационное агентство постановило, что у меня на заднем сиденье может находиться только один пассажир.
Эшли с улыбкой подняла палец.
– Значит, я вне закона?
– Надо еще разобраться, что такое закон, – бросил он.
Она посмотрела в иллюминатор.
– Куда мы отправимся после приземления – в терминал или в тюрьму?
– Вообще-то они не в курсе, что вы летите в этом самолете, и не собираются вас арестовывать. Но в случае чего я скажу им, что вы меня похитили и что я хочу подать на вас в суд.
– Теперь мне спокойнее, – сказала Эшли, косясь на меня.
– Этот самолет предназначен для низкого и неспешного перемещения в воздухе, – продолжил он. – Поэтому я лечу по правилам визуального полета.
– Как это понимать? – спросил я.
– А так и понимать, что я не должен подавать плана полета, если намерен лететь по визуальным ориентирам. Что я и делаю. Так что власти на нас покушаться не должны. Итак? – Он откинул голову, глядя на Эшли. – Сколько вам лет?
– Тридцать четыре.
Он посмотрел на свою приборную панель, потом на один из приборов GPS и покачал головой.