– У вас неважный вид, – тихо сказала она. – Почему бы и вам не принять адвил?
Я знал, что не вылезу наутро из мешка, если не приму сейчас лекарство.
– Два. – Я показал два пальца.
Она вытрясла мне на ладонь две таблетки, и я проглотил их.
– Что вы видели?
– В нескольких сотнях метрах отсюда расположен первоклассный травматологический центр. Я вызвал неотложку. Сейчас они подкатят сюда носилки. Я говорил с главврачом, он обещал предоставить вам отдельную палату. Они вас отмоют, согреют, накачают внутривенными инъекциями. Ах да, еще я поболтал с Винсом. Он будет ждать вас там.
– Все настолько плохо?
Я забился в мешок поглубже.
– Ничего, кроме снега, льда, камней и гор, насколько хватает взгляда.
– А GPS?
– Та же картина.
Она растянулась и резко выдохнула. Казалось, она весь день берегла воздух для этого момента. Я налил себе теплой воды и начал пить.
– Вы ничего не придумали?
– Внизу есть озера и речки. Уверен, все они замерзшие, но я хотел понять, можно ли спуститься туда завтра и наловить рыбы. Завтра будет уже пять дней после катастрофы и четыре дня без еды.
Она закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании.
– Как нога?
– Болит.
Я опять обложил ей ногу снегом. Опухоль спала, но нога выше колена была лиловой. Я включил фонарик и проверил ее швы и зрачки – на чувствительность. Зрачки реагировали медленно и быстро уставали. Значит, организм ослабел, высота тоже давала себя знать.
Я подбросил веток в огонь и пощупал пальцы ее ног. Они были холодными. Дело было плохо: замедлилось кровообращение. Постоянно прикладывая к ноге холод, я подвергал угрозе ступню и пальцы. Необходимо было восстанавливать кровообращение.
Я повернулся к ней, расстегнул свой мешок и, не двигая с места ее ногу, прижался к ее ступне грудью и животом, потом закутал нас обоих мешком.
Она сосредоточенно дышала, глядя вверх, на брезент и на ветви деревьев. Большие снежные хлопья заглушали все звуки.
– Вчера – или позавчера – у меня должен был быть сеанс педикюра.
– Сожалею об этом вместе с вами.
– Скажете хоть что-то утешительное?
Я накрыл ее ступню ладонью.
– Когда мы отсюда выберемся и вы окажетесь на теплой больничной койке, а не на ледяном ложе, – разве что не засудите меня за то, что я подверг вас опасности накануне вашей свадьбы, – я накрашу вам ногти на ногах в любой цвет, какой только захотите.
– Забавно, что вы об этом говорите. Валяясь здесь после вашего ухода, я как раз обдумывала вступительное слово моего адвоката. «Леди и джентльмены, жюри присяжных…»
– И что получилось?
Она пожала плечами.
– На вашем месте я бы наняла очень успешного адвоката, хотя и тогда вам будет не на что надеяться.