В конце концов она устала смотреть на меня, отпила из бокала, затянулась сигаретой, выпустила струю дыма.
— Ты прав, когда-то у меня были друзья.
— Много друзей.
— Они терпеть не могли Макса. Мои друзья терпеть не могли Макса, и наши пути разошлись. Макса могли терпеть только ты и Мурфин, но вы совсем не походили на остальных моих друзей, не так ли?
— Я, во всяком случае, старался отличаться от них, — ответил я. Насколько я помню, остальные друзья Дороти были довольно надменными личностями, которые редко одобряли поступки Макса и не хотели иметь с ним ничего общего. Мне кажется, они считали его подлецом.
Дороти снова отпила из бокала, еще раз затянулась и повернулась к камину.
— Знаешь, я собираюсь покончить с собой.
— О, — удивился я. — Когда?
— Ты мне не веришь?
— Разумеется, верю. Меня лишь интересует, какой момент ты считаешь наиболее подходящим.
— Еще не знаю. Вероятно, после похорон. Да что это за похороны! Кто понесет гроб? Мурфин не может никого найти. Забавно, не правда ли? Умирает тридцативосьмилетний мужчина, и у него не находится шестерых друзей или хотя бы знакомых, которые понесут его гроб. Мне кажется, это чертовски забавно.
— После похорон, — сказал я, — и до того, как ты покончишь с собой, почему бы тебе и детям не приехать на ферму и не пожить там? Рут будет вам рада. Да и тебе всегда нравилась Рут.
Дороти как-то странно взглянула на меня.
— Ты это серьезно?
— Конечно.
— Тебя надоумила Рут?
— Нет.
— Даже не знаю, что и ответить. И сколько мы сможем там жить?
— Сколько захотите, — вырвалось у меня, хотя я и надеялся, что они останутся дня три, максимум неделю. — Я повесил над прудом новые качели. Мальчикам они очень понравятся.
Дороти Квейн затушила сигарету в пепельнице.
— Даже не знаю, — повторила она. — Мне надо подумать.
— А чего тут думать. Приезжай в субботу, сразу после похорон.
— Я могу покончить с собой на ферме? — она заставила себя улыбнуться.
— Конечно, — ответил я. — Почему бы и нет?
Дороти встала, подошла, взяла мой бокал.
— Давай, я наполню его. С водой, да?
— С водой, — кивнул я.
Вернувшись, она села в зеленое кресло и уставилась на холодный, пустой, как мне показалось, недавно вычищенный камин.
— Ты ее знал?
— Кого?
— Не прикидывайся дурачком, Харви. Ты понимаешь, о ком я говорю. О девке, с которой спал Макс. Черномазой.
— Это была хорошая, умная девушка, — ответил я.
Дороти заметила, как дрогнул мой голос, и тут же повернулась ко мне.
— Была? Ты сказал — была?
— Она мертва, — ответил я. — Ее застрелили сегодня днем. Мы с Мурфином видели, как это произошло.