Я сидел на выворотне на окраине поляны, на опушке леса, винтовка была прислонена к правому колену. За голенищем высокого сапога в засапожных ножнах лежал простой на первый взгляд кинжал. Точнее, тяжелый нож.
Правда, сидел и дежурил я не один. Ко мне подошел зевающий, но отоспавшийся пес Рафаль. Прямо скажем, он напарник отменный.
От поляны шел густой медовый аромат. От леса пахло хвоей и смолой. Кричали ночные птицы, наяривали цикады и кобылки, порой светящимися облачками мелькали стайки светлячков. Только комариный зудеж в межветрие портил настроение.
– Какое «волчье солнышко»! А, друже? – Я погладил лобастую башку бладхаунда, положившего голову мне на колени и пускающего слюни. – Слюнявый ты, однако, брателло. Ничего не чуешь? А вот я учуял, гости у нас, дружище.
Я встал, одновременно повесил винтовку на плечо, отряхнул штанины и потрепал вскочившего пса. Поглядел на сияющую луну, прислушался к ночи, потом внимательно «вслушался» в ночь. Что-то на грани, на пределе восприятия. Едва ощущается, еле-еле. Не открываясь, продолжил сканировать пассивно.
Ощущение здорово усилилось, разделилось.
– А вот и гостья на дымок пожаловала! – Я улыбнулся, перекинул винтовку на грудь и отщелкнул клапан кобуры. – Патрикеевна, доброй ночи. – И «ухватил» попытавшуюся метнуться лисицу. – Ну, куда ты! Покажи личико.
Лису перекорежило, плеснуло туманом. И вот на месте лисицы уже стояла молодая девушка.
– А где твои хвостики, кумушка? Их сколько, пять? – Улыбаясь, свел «ухваченные» хвосты к основной сущности. Из кустов одна за другой стали выходить девушки и сливаться с основой. Вскоре передо мной предстала статная красивая молодка с пятью хвостами, торчащими из-под юбки.
– Надо же, брюнетка. И хвосты серебряные. – Я внимательно поглядел на угрюмо стоящую девушку, залитую лунным светом. – То есть живых ты не заморочила? Не заморила?
Гулкий утробный рык Рафаля и метнувшаяся от дальних кустов рыжая молния могли бы напугать, но я ждал этого. Небольшой, огненно-рыжий в свете фонаря лисенок завис в воздухе, а потом был плавно перемещен мною к взрослой лисице.
– Эх, ни фига себе, Вась, ну у тебя и добыча! – Сонный, с обнаженным кинжалом в правой и со служебным наганом в левой, Мартын Сергеевич встал рядом со мной. – Надо же, сумел «прихватить», стрелять не стал и на нож не принял. Пятихвостка и лисенок. Вась, ты точно не хочешь работать в инквизиции?
– Там дисциплина слишком жесткая, Сергеич. – Настроение у меня резко испортилось, и для того были серьезные причины. – Сейчас ты не о том думаешь. Младшая – огневка! – И я потянул из ножен блеснувший в свете луны тяжелый нож некроманта.