– Ну, от половинки тебя не будет толку ни мне, ни этой евреечке. Кстати, ты не думай, что я евреев не люблю, у меня любимая учительница и тренер еврейками были. И я их очень уважаю и благодарна им. Но они учили меня не сдаваться. Так что, Василий, ты будешь моим, не сомневайся! – И, встав во весь рост, Варя торжествующе улыбнулась. Оценила мою реакцию на свою обнаженную фигуру. И отрицательно покачала головой. – Нет, на сегодня хватит. Ты мог убедиться, что ты у меня первый. И будешь единственным. И, Вась, я обязательно рожу тебе сына! – Девушка наклонилась, поцеловала меня и, выйдя из бассейна, стала вытираться и одеваться. А вскоре ушла, наказав мне приходить не раньше чем через час. Мол, не надо пересудов.
Ну да, пересудов. Хотя свидетелей нет. А домыслы кумушки могут оставить себе. Но я, однако, попал между молотом и наковальней.
Хмыкнув, снова опустился было в воду, но внезапно почуял неподалеку неупокоев. И, подскочив, прыгая на одной ноге, одной рукой с трудом надел на мокрое тело брюки и босиком пошел в ту сторону, сжимая в одной руке нож, а в другой револьвер.
15 августа 2241 года, воскресенье
Остров Соловецкий
Василий Ромашкин
В небольшой, очень уютной балочке горел настоящий костерок, около которого сидело трое призраков, двое солдат и офицер в старой-престарой, еще со знаками различия в петлицах форме.
– А, привет, потомок. Ты как нас учуял? И не боишься к призракам подходить? Садись, парень, в ногах правды нет. – Старший из солдат, седой усатый старший сержант, кивнул на замшелое бревно, заброшенное сюда осенними штормами. – Устал, наверное, подружку валять.
И, нагнувшись, совершенно спокойно взял своей полупрозрачной рукой сухую веточку, запалил ее в костерке и прикурил от нее папиросину. Причем огонь был настоящий, живой, а папиросина призрачная.
Я вообще о таком не слыхал. Нет, тогда, в банке, я столкнулся с очень мощным неупокоем, но вот так, работать с огнем и иллюзиями – я про такого не читал ни в одном учебнике, про такое ни разу не упоминалось в каких-либо отчетах.
Причем я не ощущал угрозы от этих призраков именно для себя. А потому…
– Василий Ромашкин, бортстрелок с дирижабля, сержант гренадеров запаса, – представился, после чего сел на это самое бревнышко.
– Младший политрук Еленев, старший сержант Васильченко, красноармеец Дмитриев, энский полк энской дивизии, – представился сам и представил других офицер. Или, точнее, командир. – Погибли при отражении морского десанта немцев в октябре сорок первого года.
– С тех самых пор и торчим здесь, как на привязи. От скуки даже костры разводить научились, – пожаловался сержант, пыхнув призрачным дымком. – Слушай, герой-любовник, расскажи, а? Что было, как было. Мы же тут без газет и радио, ничего не знаем.