Но вот что странно: для чего маме понадобилось остаться одной?
А однажды зазвонил городской телефон. В трубке молчали. Уже было лето. Внезапно подумалось: неужели сестрица? Все более раздражаясь, я несколько раз повторила «Але!»
– Привет… – наконец, прозвучал неприятный мужской голос.
– Кто это?
– Не узнаешь?
– Извините, нет.
– А тебя сразу узнал. Столько лет, а голос все тот же.
– Разве мы с вами знакомы?
– Когда-то мы были на «ты». Такое не забывается… Ладно, напомню. Тебе о чем-нибудь говорит имя Макс?
Меня как ужалило. Жар – и сразу кинуло в холод. Призрак из прошлого. Только этого мне не хватало.
– Как вы… ты… Откуда у тебя телефонный номер?!
– Следователь поделился. Кстати, шлет тебе горячий привет.
Я вдруг вспомнила, как в последнее время, по всякому конфликтному поводу, муж повадился повторять: «Прошлое всегда с нами». Они что, все против меня сговорились?
– Что тебе… вам от меня нужно?
– Встретиться.
Я представила чужого мне человека, разукрашенного блатными наколками, с печатью черного опыта на лице, с колючим взглядом законченного уголовника.
– Мне очень жаль, но я не знаю никакого Макса. И не знаю никакого следователя. Вы ошиблись.
– Не может быть… – Он проговорил точные цифры моего телефона.
– Да, все верно. Но по этому номеру живет совершенно другой человек.
Нажала рычаг, положила трубку, сердце бешено колотилось. Секунды тянулись, складывались в минуты, в десятки минут. Он не пытался перезвонить. По крайней мере, в ближайшее время. А дальше – кто знает.
С того звонка в груди прописалась тревога.
Тем летом вообще была тревожная атмосфера.
На работе начались пертурбации. Кого-то повысили. Многих уволили. По офисным коридорам ползали слухи один неприятней другого. Наметилась тенденция к сокращению штата и ужесточению плана продаж.
Рынок насытился, конкуренция приняла форму удушья. Мы знали, что наш главный соперник «Зюйд лаборэтриз» давно продвигает свою продукцию исключительно на «откатах». Руководство «Нордфармы», в свою очередь, раскошелиться не жалело. Продолжало пудрить мозги старыми сказками о «высокоэтичной компании». Но долго ли можно протянуть на одной «довериловке»? Ключевые заказчики стали циничными, развращенными. У их кабинетов представители фирм едва ли не толкались локтями. Бизнес превращался в давление. Давление нарастало.
Все чаще слышались разговоры о «глобализации». Такое модное, универсальное слово. Кого ни спросишь, что это для нас означает, никто толком не мог объяснить. Потому что сами не знали. Только делали умный вид.
Меня не оставляло предчувствие неизбежности перемен. И похоже, не в лучшую сторону. Когда я накладывала перед зеркалом макияж, в глазах читалось усталое беспокойство. Хотя, ничего страшного, вроде, не происходило. Вообще, выглядела я как-то не очень. Ярко, но без огня. Возможно, напрасно к себе придиралась. Только как же не придираться? – здесь разрыхлилось, там отекло, тут нависло, подернулось сеточкой, прорезалось линиями, собралось в резкие складки.