– Черт с тобой. Я финансирую твою сексапильность. Короче, сколько?
Я назвала сумму. Он присвистнул. Почесал свой затылок. Посмотрел на меня долгим критическим взглядом. Вздохнул еще тяжелей.
– Ладно. Только вот что… Выйди-ка из лаборатории. Подожди меня снаружи, позагорай. Договорились?
Загорала я, наверное, минут десять. Я слышала, как он изнутри щелкнул замком. Не осталось малейших сомнений, что он таит от меня заначку. Слепило солнце. Пахло стрижкой газона и раскаленным асфальтом. Наконец, открыл дверь. Мотнул головой. Я вошла. Он показал аккуратную стопочку долларов; только прежде чем мне вручить, демонстративно пересчитал. Купюры шуршали, мелькали, гипнотизировали… Похоже, его ферма действительно приносила прибыль. Сколько же у него, гада, в заначке?
– Но при условии… – Он задержал свою руку с цинично отсчитанным откупом. – Как к мужчине ты ко мне больше не прикасаешься.
Вечером я куковала дома одна. Во мне появилось несвойственное безразличие. Иначе, чем объяснить, что я согласилась с причудами мужа и, в частности, с тем, что он приступит к обязанностям близкого человека только с утра? В принципе, я могла бы его додавить. Только не хотелось перед таким делом вдрызг ругаться. Не каждый день нам делают операции. Тем более – на глазах. Под тощей пленочкой безразличия побулькивал стресс ожидания.
Я подумала, не позвонить ли мне Дашке? Поболтать, обсудить операцию, как-нибудь успокоиться. Все же – подруги… Нет, не буду. Что-то в последнее время в нашей дружбе наметилась трещина.
Зазвонил телефон. Я аж подпрыгнула.
Это была Дашка.
Поначалу я не могла понять, что с ней приключилось. Голос дрожал, слова спотыкались, предложения путались. Кажется, она выпила? Именно – назюзюкалась. Из бессвязной ее речи я уловила только одно:
– Он хочет меня бросить!
Я напряглась. Что-то забрезжило, начало проясняться. Она плакалась мне на злодейку-судьбу. На любовника, который взял да решил оборвать отношения. И этот гад – не кто иной, как наш Топик.
Я испытала необыкновенное удовлетворение. Вдруг осознала, зачем нужна женская дружба. Как бы отвратительно мы себя чувствовали, все не так уж и плохо, если близкая наша подруга чувствует себя существенно хуже. С некоторым воодушевлением, не лишенным садизма, я принялась ее участливо утешать. По сути, я говорила единственное, что могла в этой ситуации, и что ей хотелось сейчас услышать: все мужики – скоты.
– Слушай… – поинтересовалась я, когда та чуть успокоилась, – давно хотела спросить. А какие у тебя отношения с мужем?
– Да причем здесь муж! – опять заревела она. – Какая же ты дура! Неужели не понимаешь! Речь идет о любви!