На минуту он задумался, подбирая слова для ответа. Лаурита, хоть и выглядела маленьким ребенком, но отнюдь не была таковой - свои шесть веков она прожила не зря, и порой ему казалось, что она видит его насквозь и уже заранее знает, что он может ей ответить.
Видя, что его лицо непроницаемо серьезно, Лаура тоже перестала улыбаться.
— Лаурита, скажи, а ты думала о том, что нас ждет? - он посадил её к себе на колени, с надеждой глядя на неё, - О том, что такое любовь? Что такое сочувствие?- ей показалось даже забавным это выражение растерявшегося школьника на его лице, испытавшего дискомфорт при первом столкновении с трудно разрешимой задачей.
— Сочувствие? К тем, кто бросил нас гнить во тьме? - глаза её сузились, выражая раздражение и презрение,- Не смеши меня!
— И тебе совсем не жаль их? - девочка резко замотала белокурой головой:
— А кто меня пожалел, скажи? - она требовательно посмотрела в его глаза цвета ночного неба, потом быстро сглотнула злую слезу, - Хорошо быть добрым и благородным, когда у тебя в жизни всё хорошо, когда есть семья и близкие, которые не жалеют на тебя своей любви, своего времени, своих денег, - детскими устами говорили в ней обида и боль, и мужчина почувствовал это, как она не старалась крыть от него свои истинные переживания.
— Ты, похоже сегодня не в настроении, госпожа, - примирительно улыбнулся Ондзи, погладив её светлые волосы, - Предлагаю сменить тему разговора.
— Что-то ты совсем размяк, хотя раньше ты славился своей стойкостью, - Лаура провела пальчиком по его губам, - Не знай я тебя настолько близко, могла предположить, что ты влюбился, - стремясь отыскать ответ в его непроницаемом сосредоточенном взгляде, - Ты хоть иногда думаешь обо мне? Как о женщине?
Ондзи напрягся и попытался выдавить снисходительную улыбку:
— Лаура... - он старался не выдать своих переживаний, чтобы не вызвать её гнева, - Ты же прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. К чему эти разговоры? - и его умиротворяющий взгляд бальзамом проливался на её истерзанную душу:
— Ты можешь брать любую из них, - спокойно заметила она, погладив его по напряженной руке, - Только не забывай, что твоя верность принадлежит мне. С ними можешь удовлетворять себя, но ты всё равно будешь возвращаться ко мне. На мое горе, у меня тело ребенка, и я не могу доказать тебе свою любовь, но чувства мои сильны зрелостью взрослой женщины.
— Госпожа ревнует? - мужчина слегка улыбнулся, одними уголками губ, - Не стоит, право. Твое место - всегда особенное в моем сердце и в моей жизни, - так оно и было, за то время, что он знал её, сам того не замечая, он глубоко привязался к ней, но она продолжала идти по тупиковому пути саморазрушения, ведя за собой и его. И как ей объяснить всю бессмысленность этого пути, когда она всё ещё находится во власти своей боли и своей обиды - словно продолжая наслаждаться ими, даже спустя шесть столетий?