— Ну?! — радостно изумился Артур Тимофеевич.
Хотя он и не знал, кто такая Ахматова, но сам факт причастности его квартиры к чему-то значительному явно наполнил его сердце гордостью.
— Так вот, мы и хотели бы узнать, — продолжала Надежда, стараясь укрыться за безлично-неопределенным «мы», — не осталось ли в вашей семье каких-либо материалов или воспоминаний об этом посещении.
Вы сами в этой квартире давно живете?
— Нет, пять лет только, — все так же радостно ответил Лучков, — я эту квартиру в наследство получил.
— Вот как? А кто до вас в ней жил? Пожилые люди? Может быть, от них какие-нибудь дневники остались?
— Да что вы! — Лучков добродушно засмеялся. — Какие дневники? Люська здесь до меня жила, сестра двоюродная. Чтобы Люська чего записывала? Я вас умоляю!
— А что же с ней случилось? — спросила Надежда с сочувственным любопытством. — Ведь она, как я понимаю, была довольно молода?
— Конечно молода, хахаль ее убил, приревновал, что ли, к кому… Пять лет ему, козлу, дали. Я и на суд ходил.
— Вот как… — протянула Надежда.
Пять лет.., пять лет назад цвел у тихого кактусовода Гусева знаменитый пилоцереус Пульпика… Пять лет назад якобы выбросилась из окна его жена, известная актриса Гусарова, то есть не она, потому что окно то же самое и кактус тот же самый, и трудно предположить, что из одного и того же окна в одно и то же время выпали или были выброшены две похожие друг на друга молодые женщины.
Значит, неизвестная женщина с фотографии погибла вместо Ларисы Гусаровой. И тогда же, по странному стечению обстоятельств, непутевую Люську, из окна которой была сделала роковая фотография, убивает любовник, якобы ее к кому-то приревновавший. И получает опять-таки пять лет… Не слишком ли много совпадений? Из своего жизненного опыта Надежда вынесла твердое убеждение, что многочисленные совпадения имеют обычно искусственную природу.
— А как же звали этого, как вы выразились, хахаля? — спросила Надежда своего жизнерадостного собеседника.
Конечно, Люськин хахаль не имел отношения к Анне Андреевне Ахматовой, но Лучкову такой интерес показался вполне оправданным: какую женщину не взволнует потрясающая «жизненная» история — убийство из ревности! — и он напряг свою память.
— Эдик его звали.., вроде бы фотограф был…
— А фамилия? — взмолилась Надежда, вовсе уже не ожидая, что Артур вспомнит фамилию.
— Фамилия? Черт, да какая же у него фамилия.., ведь ходил же я на суд, а там сколько раз фамилию повторяли. Не то Тарасюк, не то Поросюк… Как-то похоже, а вспомнить не могу…
До него наконец дошло, что интерес, который незнакомая дама проявляет к Люськиному хахалю, выглядит подозрительно.