Водрузив на стол рюкзачок, Лиля вытащила шкатулку – шмотки, вылезшие наружу, она отбросила на стул – и вручила Настасье. Та, разумеется, тут же позабыла про какие-то там неважные ссоры и запустила в сокровища обе руки. И – восторженно завизжала.
За примеркой и обсуждением «ништячков хенд-мейд» – вот же прицепилось Ильясово словечко! – незаметно пролетел час, так что, когда в дверь позвонили, Лиля не сразу догадалась, что по ее душу.
На пороге обнаружился паренек с мотоциклетным шлемом под мышкой и запакованным в коричневую бумагу фолиантом в руках.
– Мне нужна Лилия Тишина.
– Я здесь. – Лиля отодвинула удивленную Настасью. – Передайте Вадиму Юрьевичу мою благодарность. И… подскажите, как с ним связаться, чтобы вернуть книгу?
– Это не ко мне.
Паренек вручил Лиле книгу и, не дожидаясь дальнейших вопросов, смотался. А Лиля тут же понеслась в комнату распаковывать свое сокровище. Настасья – за ней, молча и сосредоточенно, словно собралась, как минимум, читать шифровку из Центра.
Шифровка присутствовала: выпала из свертка, как только Лиля принялась его разворачивать. Небольшая, размером с открытку, и, как положено секретному посланию, написанная крайне затейливым почерком. Лиля даже прочитать ее не успела, карточку сцапала Настасья. Сощурилась.
– «Скромный подарок милой девушке из-под фикуса», – прочитала она вслух. Уставилась на Лилю, как голодная моль на соболью шубу. – И что ж это за подарок, а главное, от кого? Колись!
– От одного знакомого Ильяса, – пробурчала Лиля, развернула последний слой бумаги и ойкнула. Ничего себе! И это она собиралась искать в Ленинке? Да они за такой антиквариат душу продадут!
– Чего вопишь? – Настасья заглянула в сверток и, кажется, подавилась. Закашлялась.
– Ну ни… чего ж себе! Это что, настоящая кожа на обложке? И ты посмотри, название с ерами, выходит… еще дореволюционная? Ну, Лильбатьковна, у твоего Ильяса и знакомые!
– Не факт, что дореволюционная, – возразила Лиля машинально. – Вроде бы эти «еры» и «яти» отменили в восемнадцатом году…
– Зануда ты. Какая разница, главное – книжка жутко старая. Жутко!
Не обращая внимания на Настасью, Лиля осторожно погладила обложку и открыла книгу. На форзаце красовалась литография: интеллигентнейшего вида автор с бородкой и в пенсне. И там же – длинное замороченное название и год издания.
– Тысяча восемьсот девяносто четвертый, – из-за плеча прочитала Настасья. Тихо, с придыханием. – Лев Семенович Лайн, профессор Московского… ого! Лилька, ты вообще представляешь, сколько это стоит?
– Не представляю и представлять не хочу. Насть, это подарок, а подарки не продают. И вообще, я ее верну, когда прочитаю. Мне антиквариата не надо.