Он увидел в ее глазах страдание и привлек к себе.
– Как ты поняла, что не хочешь быть врачом?
– Благодаря маме. – Клер глубоко вздохнула. – Шин, ей было всего тридцать семь лет, когда она умерла! – Ее глаза наполнились слезами. – По Библии срок жизни человека – семьдесят лет, а мама прожила чуть больше половины. Примерно за неделю до ее смерти мы разговаривали с ней, и она взяла меня за руку и сказала, что, если я послушаю свое сердце и последую за своей мечтой – это будет правильно.
А ее мечта никак не была связана с медициной!
Не зная, что сказать, Шин просто молча погладил ее по волосам.
– Я еще в детстве любила рисовать платья. Знаешь, этим картонным куколкам – мои были всегда наряжены красивее всех в классе. Я все время делала наброски, эскизы. Мне хотелось придумывать платья. И именно свадебные.
Шин теперь, кажется, понял, почему она часто ссорилась со своим отцом. Следующие ее слова это подтвердили.
– Папа говорил, что модельеров хоть пруд пруди и им грош цена. А профессия врача – достойная, и они всегда востребованны. – Она тяжело вздохнула. – Я знала, что он печется о моих интересах. Он получил суровое воспитание и не хотел, чтобы я когда-нибудь нуждалась в деньгах, как нуждался он сам в молодости. Но это он мечтал стать врачом, а не я. Он говорил, что я все равно смогу попутно придумывать и шить свои платья – но разве у меня оставалось бы на это время, судя по тому, как загружены молодые врачи? Нет, вопрос для меня стоял так – все или ничего. – Она поморщилась. – Мы тогда с ним крупно поссорились. Он сказал, что, изучая дизайн одежды, я выброшу на ветер деньги и время, потраченные на получение диплома врача, и предъявил мне ультиматум. Если я продолжу занятия медициной, он будет поддерживать меня материально сколько понадобится, но если займусь дизайном, то должна буду уйти из дома и жить самостоятельно, пока не образумлюсь.
Похоже, что ее отец был просто в отчаянии, подумал Шин. Он мечтал о самом лучшем для дочери, и не знал, как еще с ней справиться. Но, конечно, он нашел абсолютно неверный подход к дочери-подростку, только что потерявшей мать, которую она любила больше всего на свете, и тяжело переносившей утрату. Возможно, оттого, что и сам был в таком же положении.
– В самом деле, серьезный ультиматум, – осторожно сказал Шин, боясь, как бы Клер не решила, что он осуждает ее.
– Мне тогда было очень плохо. – Она помолчала. – Мы обсудили это с твоей мамой.
– С моей мамой? – удивился он.
Клер кивнула:
– Она была такой чудесной. Она поняла, что я немного съехала с катушек. Я тогда еще и выпивать стала, чтобы заглушить тоску по маме. И твоя мама взяла меня под свое крылышко.