– Я люблю тут гулять. До парка ходьбы всего десять минут, – сказала Клер.
Шину предстояло узнать, что Клер в буквальном смысле звала его понюхать розы – через Риджентс-парк она повела его в сад Королевы Мэри.
– Это совершенно волшебное место – тут собрана самая большая коллекция роз во всем Лондоне, – сообщила она.
По саду были разбросаны красивые маленькие беседки, на огромных клумбах росли разнообразные сорта роз, и, гуляя среди них, они погрузились в облако тончайших ароматов.
– Потрясающе, – сказал он. – Я даже не предполагал, что ты действительно предлагаешь понюхать розы.
– Я говорила и в переносном смысле. Помнишь, как в стихотворении Дэвиса:
Почему в нашей жизни, полной заботы,
Чтоб оглянуться, нет и минуты?
Нет и секунды стоять под ветвями,
Глядя, как козы пасутся стадами… —
продекламировала она. – Тебе стоит находить время для таких вещей, Шин, не то ты очень многое потеряешь.
Шин признавал, что отчасти она права.
– Да, – тихо произнес он и крепче сжал ее руку. И вспомнил, как в детстве они всей семьей ходили в Риджентс-парк любоваться розами, но после гибели родителей жизнь для него стала работой, работой и еще раз работой.
И так прошло шесть лет. Они слились в одно сплошное туманное пятно.
Рядом с Клер все окружающее словно снова приобрело резкость очертаний. Впрочем, Шин далеко не был уверен, что ему нравится то, что открылось ему в собственной жизни, и это вызывало беспокойство. Клер определенно представляла угрозу для его душевного равновесия.
После роз она повела его к клумбам с дельфиниумами всех цветов, от белых и кремовых до синих и почти черных.
– Их я особенно люблю, – сказала она. – И цвет, и форму, и характер – все.
Шин взглянул на нее:
– Ты втайне не увлекаешься ли садоводством?
– Чтобы как следует им заниматься, требуется время, которого у меня нет, – вздохнула она. – Но если бы у меня был подходящего размера участок, я бы засадила его дельфиниумами. А еще штокрозами, наперстянкой, ландышами и фиалками.
– Посмотри, эти дельфиниумы как раз такого же цвета, как твои глаза!
– Осторожно, Шин, – усмехнулась она, – не то станешь совсем романтиком.
Чтобы подтвердить ее опасения, он нагнулся и поцеловал ее. Она цокнула языком.
– Это чтобы заставить меня замолчать?
– У Бенедикта получалось.
– «Много шума из ничего» – романтическая комедия, а, помнится, ты говорил, что не любишь романтические комедии.
– Я говорил, что не имею ничего против комедий с умными диалогами, а со времен Беатриче они едва ли стали лучше. – Он хорошо представлял Клер в роли Беатриче, ей тоже свойственна очаровательная колкость.