Эти книжные слова и издевательский тон, которым Шереметьев их произносил, были невыносимы. Так бы и убила его на месте!
– Да вы мизинца Мишиного не стоите! – выкрикнула Света, вложив в свой взгляд все презрение, на какое была способна. Затем развернулась и, сдерживаясь, чтобы не побежать, выпрямив спину и высоко подняв голову, пошла из сада.
– На вашем месте я бы его возненавидел, – донеслось ей вслед.
Чувствуя, как слезы жгут глаза, Светлана почти бежала к дому, но, опомнившись, свернула под тень молодых сосенок на краю участка.
Не может она никому сейчас показаться. Уехать, пока никто не видит? Но это будет слишком явным признанием своего поражения. Манюня с Мишей объявят о своей свадьбе, а она сбежит…
«И когда успели сговориться? Неужели на поэтических посиделках или в филармонии?.. – всхлипывая, кусала губы Света. – Зря я их одних отпускала, надо было вместе ходить. Гадина Манька, темнила, ни слова ведь не сказала… А я? Почему не призналась ей, что люблю Мишу? Про других парней рассказывала, хвасталась, как целовалась – а про того, в кого по-настоящему влюблена, молчала. И получается, что Манюня, сама того не зная, отбила у меня парня и выходит замуж, выходит очень удачно, за сына секретаря обкома, за человека, которого я уже два года люблю!»
Мысль, что Маньке, которую она и соперницей-то никогда не считала, так повезло, а она осталась у разбитого корыта, была нестерпима.
«Я не буду думать об этом сейчас», – вдруг всплыла в памяти фраза из любимой книги, чуть ли ни единственной, которую она прочитала практически целиком, пропуская лишь куски про войну и политику.
«Я не буду думать об этом», – повторила Света Харитонова вслед за Скарлетт О'Хара и решительно отмела в сторону воображаемую картину чужой свадьбы. Перед ее мысленным взором встала другая картина: она в подвенечном платье – о, она чудесно будет в нем смотреться! – рядом жених в новеньком строгом костюме… Только вот образ жениха получился размытым.
Света тряхнула головой, отгоняя видения. Достав из кармана крошечное зеркальце, проверила, не потекла ли тушь, и, наконец, вышла из зарослей.
С веранды доносилась музыка, и она направилась туда, где собрались все ребята. Три парочки танцевали, Манюня с Мишей сидели в углу, о чем-то тихо разговаривая. Раньше Света и внимания бы не обратила: сидят себе и сидят, о музыке или поэзии беседуют. А сейчас заметила, как восторженно, с обожанием глядит Манька на Мишу, каким теплым взглядом смотрит он на нее. Неужели всегда так смотрел? А она, дура слепая, не замечала… Чтобы не видеть этой идиллии, Света отвернулась.