– К чему? – не поняла Света.
– К измене, мой будущий гуманитарий. Ну, так как, удалось?.. Вижу, что нет. Но что-то все-таки было… Представляю, сколько усилий вам пришлось приложить, пытаясь сорвать с его уст хоть один поцелуй.
«Экстрасенс он, что ли?» – пронеслось в голове, а вслух она неожиданно для себя самой выпалила:
– Не один, а два!
– Ого! Я вас недооценил. Впрочем, нет – я подозревал, что вы станете продолжать попытки добиться своего, но надеялся на стойкость нашего воина-интернационалиста.
– Не смейте говорить о нем в таком тоне! – нахмурилась Света.
– Я вообще могу о нем не говорить… сегодня. Давайте поговорим о вашей подруге. Она беременна, или мне показалось?
– Кто? Манюня?.. С чего вы взяли?
– Она бледная до синевы.
– Она болела.
– Маня не съела за столом ничего жирного, хотя всегда любила и ветчину, и палтус. Даже от торта отказалась, грызла сухое печенье. И, несмотря на то, что тоскует по мужу, у нее глаза сияют. Вы что, слепая? Уж если я заметил…
Света замерла. Она припомнила, в последнее время Манька действительно почти не ест, отказывается от завтраков, обходится кашами. Все они едят в основном каши при том скромном наборе продуктов, что водятся в доме. Но сегодня-то Манюня могла отвести душу!
– Света, ну что вы встали посреди улицы?
Она, нахмурившись, вновь покатила коляску, а он зашагал рядом, с иронической улыбкой поглядывая на нее.
– Что, это путает все ваши карты?
От высказанной Шереметьевым догадки мысли в голове смешались. Манька беременна… Неужели правда? Но ведь тогда… Тогда для нее все пропало. Она знает Михаила – порядочности у него на троих. Из чувства долга он поперся за товарищами на войну, и тот же долг не позволит ему бросить жену с ребенком. А может, Шереметьеву показалось? Надо спросить у Маньки, жить в неизвестности невозможно.
– Судя по вашему лицу, в мыслях вы уже развели своего возлюбленного, – прервал ее размышления Шереметьев. – Вы успели о чем-то договориться?
Света упорно молчала.
– Светочка, не пора ли отказаться от иллюзий? Зачем проводить свою молодость в мечтах о несбыточном? Вы ведь понимаете, что Улицкий не бросит жену, тем более с ребенком.
– Может, и нет еще никакого ребенка…
– Поспорим?
– Не собираюсь! – отрезала она.
– Когда уверитесь в том, что я прав, советую пересмотреть свои цели.
– Какие еще цели?
– Единственная ваша цель, как я понимаю, – добиться любви молодого Улицкого.
– А если мне не надо ее добиваться? – возразила она запальчиво.
– Он опять сказал, что любит вас каким-то особенным образом, не так, как Маню?
«Люблю, хотя и не должен», – вспомнилось Свете, и она вздохнула.