– О да, я себя в них вижу!
И вдруг он увидел ее, как она видела себя, – она была бы великолепна! – и из-за этого он более ясно понял, о чем она думает. Королевское украшение Милли сейчас, под влиянием не вполне магическим, стало символом различий – различий, видение которых и отразилось так явно на лице Кейт. На лице ее, вероятно, отразилось еще, что, как прекрасно она ни выглядела бы в таких жемчугах, они были как раз тем, чего он, Мертон Деншер, никогда не смог бы ей купить. Не заключалось ли в этом их огромное различие, которое сегодня символизировала Милли? Милли, не сознавая того, показала Кейт, и Кейт восприняла это каждой своей порой, что не существует человека, с кем у нее было бы меньше общего, чем с замечательно красивой девушкой, выходящей замуж за мужчину, неспособного сделать своей жене хотя бы маленький подарок в том же духе. Впрочем, о таких нелепостях Деншер подумал несколько позже. Сейчас он мог думать, сколько-нибудь целенаправленно, только о том, что говорила ему перед обедом миссис Стрингем. Ему ничего не оставалось иного, как вернуться к вопросу, какой Кейт задала ему минуту назад.
– Она вполне хороша, как ты выразилась, в том смысле, что, насколько меня заверили, ей стало лучше. Миссис Стрингем, час или два назад, была по этому поводу в великолепном настроении. Она явно верит, что ей лучше.
– Ну, если они предпочитают так это называть…!
– А ты сама как это назовешь, раз ты против?
– Я никак и никому это не стану называть. Кроме тебя. И я не против! – добавила Кейт, будто ее вновь стало слегка раздражать, сколь многому его приходится учить.
– О чем я и спрашиваю, – сказал он. – Как ты назовешь это мне?
Вопрос заставил ее задуматься.
– Ей не лучше. Ей хуже. Но это к делу не относится.
– Не относится? – поразился он.
Но она ответила очень ясно:
– Это не наше дело. Это нас не касается. Если исключить то, что мы делаем для нее все, на что способны. Мы заставляем ее хотеть жить. – И Кейт снова принялась наблюдать за Милли. – Сегодня она действительно хочет жить. – Она говорила с добротой, которая показалась ему странно непоследовательной – настолько сильно и, несомненно, несправедливо звучала для него в ее ясности подозреваемая им жесткость. – Это чудесно. Это так красиво!
– И правда красиво.
Ему самому был противен его, почему-то беспомощный, тон. Однако Кейт не обратила на него внимания.
– Милли делает все это для него. – И она кивнула в сторону медицинского гостя подруги. – Она хочет выглядеть для него как можно лучше. Но его она обмануть не сумеет.
Деншер смотрел в ту же сторону, что побудило его через минуту спросить: