– Я имею в виду, что он рассказал ей, что вы все это время были обручены с мисс Крой.
Деншер рывком обернулся: услышать эти слова было точно получить удар плеткой; и он задал вопрос – совершенно идиотский, как он позднее понял, – произнеся первое, что пришло ему в голову:
– Какое «все это время»?
Она была сама мягкость:
– О, это ведь не мои слова. Я только передаю вам то, что он сказал ей.
Деншер – раздражение его уже покинуло – вовремя спохватился:
– Простите мне мою грубость. Разумеется, я понимаю, о чем вы говорите. Я видел его тогда, ближе к вечеру, – объяснил он затем, – на пьяцце, всего лишь видел мельком – сквозь стекло витрины, у Флориана, – мы даже парой слов не обменялись. Фактически я ведь едва знаком с ним, нам не представилось такой возможности. Более того, я видел его только раз – он, по всей вероятности, в тот же вечер уехал. Однако я понимал, что приезжал он не просто так, и я все перебирал в уме – ради чего же он мог приехать?
Ах, но ведь так же отнеслась к этому и миссис Стрингем!
– Он приезжал излить свою злобу.
Деншер счел, что она права.
– Он явился, чтобы сообщить ей, что он гораздо лучше, чем она, знает, ради кого она пару месяцев назад в этом дворце – в этом своем иллюзорном раю – ему, лорду, отказала.
– Как вы его поняли! – И миссис Стрингем почти улыбнулась.
– Это-то я понял, но не могу понять, какую пользу он из этого для себя вынес.
– Пользу? Польза, он полагает, еще может прийти к нему в руки, если у него хватит терпения – не так-то много и надо: ведь он не знает, что он с нею сделал. Только мы, видите ли, одни мы знаем это.
Он видел, но вопросы оставались.
– Она что же, скрыла от него… то, что чувствовала?
– Она сумела – я уверена в этом – ничего ему не показать. Он нанес ей свой удар, и она приняла этот удар глазом не моргнув. – Миссис Стрингем говорила, точно роман писала, и это снова ввело в игру ее восхищение тем, о чем она рассказывала. – Она просто великолепна.
Деншер снова печально согласился:
– Великолепна.
– А он, – продолжала миссис Стрингем, – идиот из идиотов!
– Идиот из идиотов. – Задумавшись на какой-то момент обо всем этом, о глупой обреченности, во всем этом кроющейся, они смотрели друг на друга. – И его еще считают таким ужасно умным!
– Ужасно умный – это личное мнение Мод Лоудер. И он был очень мил со мной в Лондоне, – добавила миссис Стрингем. – Мне чуть не стало его жаль – ведь он явился с такой чистой совестью!
– Вот уж точно – безнадежный осел!
– Да, но у него не было… я поняла это сразу же, из того немногого, что она с самого начала мне рассказала… у него не было намерения причинить ей хоть какой-то вред. Ни малейшего.