Как только на эти территории упала ночь, я рассадил парней на бэтээре, часть внутрь, часть на броню, и поехал по местным населённым пунктам. Запылали костры, в которых сгорали как святоши, так и разные извращенцы, объявленные мной в народном бунте вне закона, и дальше всё пошло лавиной. За пять дней я отправил на Торию порядка тридцати тысяч человек, и послал около тысячи к столице. Потом мне всё это наскучило, и я сам рванул к столице королевства. Тут недалеко, триста километров всего оставалось. За ночь я преодолел это расстояние и, устроившись под утро в небольшой роще, находившейся в двух километрах от стен столицы, лёг спать. Специально отъехал подальше от тракта и других дорог, чтобы мне не мешали.
Проснулся я к часу дня, полностью выспавшимся и довольным собой. Выбравшись из бронированного нутра на свежий воздух, с удовольствием потянулся и осмотрелся.
– Лепота…
Сбегав в кустики, умылся из фляги, немного потренировался, чтобы разогнать кровь и прийти в себя, поел и, переодевшись, вызвал гараж, куда загнал хорошо мне послуживший бэтээр. Потом поправил котомку и энергично зашагал к тракту: если потороплюсь, то часам к трём буду у южных ворот оборонительной стены, окружавшей столицу. Меня поразила её высота, а когда я приблизился, сообразил, что в ней нет ни одной трещины, ни одной кладки: стена была монолитной, значит, это работа местных магов, до того, как их всех перебили.
– Неплохо, неплохо, – пробормотал я, подходя к воротам и с интересом изучая мастерство, с которым возвели эту стену.
Надо сказать, я был бы не прочь изучить местную магию, очень уж там много интересных решений. Жаль только, когда я объезжал села и деревни и подбивал народ к бунту, мне попала в руки всего одна книга магии, да и то дед крестьянина, что подобрал её в лесу неподалёку от убитого мага, закопал её и хранил на глубине двух метров, наказав потомкам не трогать её. Всего за серебряную монету внук расстался с такой опасной вещью. Найдут – свяжут с дедом и сожгут, он в этом был уверен. Правда, от такого варварского отношения та не пострадала, однако прочитать я её не мог, письменность незнакомая.
Встав в очередь, я оторвался от изучения шестнадцатиметровой стены и посмотрел на открытые ворота, где десяток стражников изучали въезжающих в город, проводя досмотр телег. Осмотревшись, довольно кивнул: я ничем не отличался от полусотни крестьян, которые всё подходили или подъезжали к воротам. Такая же простая и добротная одежда, у многих, как и у меня, котомки за плечами. Многие босые, я же один из немногих имел обувь – простые и добротные сапоги. На поясе висел небольшой нож, показывающий, что я вполне обеспеченный человек, а перевязь и сабли не было видно под наложенным плетением невидимости. Пока внимания я привлекать не собирался.