– Похоже, лектор самого доктора Геббельса переплюнул, – согласился с ним Малышев.
– И это он пел нам, тем, кого посылают на ту сторону, – возмутился Ястребов.
Приучая курсантов к обстановке в советском тылу, где им предстояло действовать, администрация школы разрешила курсантам при обращении друг к другу употреблять слово «товарищ», а также разучивать и петь советские песни. На специально изготовленных макетах советских городов курсантов обучали правилам ориентировки и маскировки. Словом, дело было поставлено солидно. Во время занятий в школе разведчиков-радистов курсанты усиленно практиковались в работе на аппаратуре. Пользуясь ею, некоторые втайне от инструкторов настраивались на волну Москвы, слушали сообщения Совинформбюро. Абверовцы, предполагая о такой возможности курсантов, разрешили им слушать передачи из Москвы. При этом они считали полезными для своих агентов знания истинной обстановки в Советском Союзе.
– Да, не в ту степь заехал лектор, – сказал Малышев.
– Это когда наши чистят немчуру в хвост и гриву, – произнес Ястребов и осекся, испугавшись своих слов.
– Правильно оцениваешь обстановку, – подбодрил курсанта Мелетий, добавил: – Когда окажешься на нашей стороне, надеюсь, знаешь как поступить.
– Знаю, – тихо произнес Ястребов.
– Через три дня мы выпускаем ваш курс, – сказал Малышеву заместитель начальника школы. – А еще через три дня переправим вас к русским. О деталях проинструктируем. До выброски в тыл противника будете жить в другом корпусе вместе со старшим вашей группы.
Старший оказался мрачноватым неразговорчивым человеком. Лишь буркнул:
– Ресин.
И больше ни слова не произнес. Малышев назвал себя. Ресин не докучал Мелетия никакими вопросами. За день до выхода на задание Ресин заболел. Ночью он бредил, называл кого-то «товарищ майор», рассказывал о разведывательной школе, администрации и выпускниках школы. Утром Ресин сказал:
– Ночью мне пришлось туго, был жар. Надо сходить к врачу. Не слышал, я тут… не бредил, часом?
– Не знаю. Я сразу же заснул.
Ресин пошел умываться. Малышев обшарил карманы его куртки. В записной книжке оказалась фотография молодой женщины. На обороте – имя, написанное латинскими буквами – «Инга». «Еще одна проверка», – решил Мелетий.
Через полчаса он уже докладывал начальнику школы о том, что говорил «в бреду» заболевший Ресин. Выслушав его, шеф школы заметил:
– Вам, Лесков, повезло. Если бы не эта случайность, все могло кончиться для вас печально. Мы, разумеется, примем надлежащие меры.
На следующий день начальник разведшколы вызвал Малышева. В кабинете были и другие офицеры. Они поинтересовались, готов ли Малышев к выполнению ответственного задания в тылу русских войск. Получив утвердительный ответ, шеф школы объявил: