— Потому что они такие красивые и… сексуальные? — Женщина кивнула. — А ваша тетя была когда-нибудь помолвлена?
— Нет, к сожалению. Она пережила сильное разочарование, — вздохнула женщина. — Но я не помню деталей, кроме того что мужчина был американцем. Я позвонила маме, ей восемьдесят три, и она рассказала, как тетушка Лидия влюбилась в американского солдата по имени Уолтер, которого встретила на танцах в Тотнесе весной сорок третьего. Там было несколько тысяч солдат, они участвовали в учениях на побережье Слэптона и в Торкроссе — готовились к высадке в Нормандии.
— И… его убили?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, он выжил. Мама говорит, он был красивым мужчиной и очень милым — она помнит, как он починил ей велосипед и приносил им сладости и нейлоновые чулки. Они с Лидией часто виделись, и перед возвращением в Штаты он сказал, что позовет ее, как только «все будет готово» — так он выразился. Потом Уолтер вернулся в Мичиган, они стали переписываться, и в каждом письме он обещал приехать и забрать мою тетю «как можно скорее», но…
— Так и не сделал этого?
— Нет. Три года от него приходили письма с фотографиями его самого, родителей, двух братьев и собаки. Затем, в сорок восьмом, он написал, что женился.
Я взяла белую атласную грацию.
— И ваша тетушка все это время покупала вещи?
— Да, для медового месяца, которого у нее так и не было. Мама с бабушкой просили ее забыть об Уолтере — но Лидия верила, что он приедет. Ее сердце оказалось разбито, и она никогда больше никого не полюбила — такая жалость.
Я кивнула.
— Печально смотреть на эти прелестные вещи и думать, что ваша тетя не получила от них никакого… удовольствия. — Можно было только представить себе, какие мечты и надежды вдохновляли ее на эти покупки. — Она потратила на них кучу денег.
— Так и было. — Женщина вздохнула. — В любом случае жалко, что она их не носила, но, надеюсь, кто-нибудь еще… воспылает к ним страстью.
— С удовольствием куплю их, — сказала я и предложила цену. Женщина осталась довольна. Я выписала ей чек, отнесла вещи на склад и развесила там, чтобы выветрить появившуюся за долгие годы затхлость. Раздался звонок, и мужчина попросил Анни поставить подпись.
— Это доставка, — услышала я ее голос. — Две гигантские коробки — наверное, с бальными платьями. Точно, — добавила она, когда я спускалась по лестнице. — Отправитель… Рик Диаз, Нью-Йорк.
— Долго же они к нам шли, — сказала я, а Анни тем временем открыла первую коробку и стала по очереди доставать платья — тюлевые нижние юбки подергивались словно на пружинах.