После репетиции Анни и мама достали бокалы, чтобы мы могли выпить. Когда они открывали коробки, я услышала, как Анни рассказывает маме о своей пьесе под условным названием «Синее пальто», которую она почти закончила.
— Надеюсь, у нее счастливый конец, — озаботилась мама.
— Не волнуйтесь, — успокоила Анни. — Счастливый. Я собираюсь показать ее в Центре воспоминаний в мае.
— Звучит потрясающе, — одобрила мама. — Возможно, после этого вы представите ее на площадке побольше.
Анни открыла ящик с вином.
— Конечно, я попытаюсь сделать это. Хочу пригласить на нее менеджеров и агентов. На днях в магазин снова заглянула Хлоэ Севиньи и обещала обязательно прийти, если будет в Лондоне.
Мы с Дэном начали расставлять сиденья по обе стороны двадцатипятифутового подиума — двести красных, обитых бархатом стульев. Затем, радуясь тому, что все готово, я переоделась в красновато-синий костюм миссис Белл, который словно был сшит специально для меня. Надев его, я почувствовала слабый аромат «Ma гриф».
В половине седьмого двери отворились, а спустя час все места оказались заняты. Наступила тишина, Дэн приглушил свет и кивнул мне. Я вышла на сцену и взяла микрофон, нервно глядя на море обращенных ко мне лиц.
— Я Фиби Свифт, — начала я. — Хочу поприветствовать вас и поблагодарить за то, что вы пришли. Мы собираемся порадовать себя, посмотреть на прекрасную старую одежду и собрать деньги ради очень достойной цели. Я также хочу сказать… — Мои пальцы сжали микрофон. — Это событие посвящено памяти моей подруги Эммы Китс. Заиграла музыка, Дэн включил освещение, и на подиум вышла первая модель…
Этого дня я так долго боялась. И вот он настал. «Ни одна годовщина не была столь тяжела», — думала я, направляясь в машине к Гринвичскому кладбищу. Проходя по гравийной дорожке мимо недавних захоронений и старых могил с полустершимися именами, я увидела Дафну и Дерека. Рядом с ними стояли дядя и тетя Эммы и двое ее кузенов, а также друг Эммы, фотограф Чарли, он тихо разговаривал со своей ассистенткой Шьян, сжимавшей в руке носовой платок. И наконец, здесь был отец Бернард, который в свое время руководил похоронами Эммы.
Я не ходила на кладбище с тех самых пор — просто не могла, и потому увидела камень на могиле Эммы впервые. Я испытала шок — это было ужасно, значительно и неисправимо.
Эмма Мандиса Китс, 1974–2008
Любимой дочери, которая навсегда останется в наших сердцах
У подножия могилы виднелись нежные головки подснежников, а сквозь холодную землю пробивались фиолетовые крокусы. Я купила букет тюльпанов, нарциссов и колокольчиков и, положив его на черный гранит, вспомнила о шляпной коробке миссис Белл. Я выпрямилась, и мне в глаза ударило раннее весеннее солнце.