Дохожу до дома и убираю с лица глупую улыбку, не желая попасться на содеянном. Но не так-то просто взять себя в руки. Впервые за девятнадцать лет я чувствую перемены. Впервые мне интересно жить дальше, потому что я понятия не имею, что меня поджидает. И голова от этого идет кругом, все тело трепещет в предвкушении новой встречи с парнем и колотится в догадках и сомнениях. Я нарушаю правила, иду против воли родителей, что опьяняет меня покрепче алкоголя, покрепче любых иных напитков, горящих или горьких. Я вырываюсь из ловушки! Боже, как же это…вдохновляюще. К чему сидеть дома? К чему ждать завтрашнего утра? Разберусь с мамой, помаячу перед братом и вновь побегу в дом к Марии. Да, так и сделаю. Меня никто не хватится. Я никому не нужна.
Отталкиваю от себя широкие двери и, будто первопроходец, захожу в дом, уверенно и гордо расправив плечи. Руки чешутся от нетерпения, а на лице играет кривая ухмылка, и если бы я умела танцевать, то протанцевала бы до комнаты, виляя бедрами, как давнейшая подруга матери — Роберта, когда выпьет несколько бокалов мартини.
Мычу себе что-то под нос, поднимаюсь по лестнице и внезапно ощущаю, как нечто тяжелое наваливается на меня со спины. Со стуком сумка падает с моего плеча, а изо рта вырывается сиплый стон. Я широко распахиваю глаза и слышу:
— Что ты сделала? — Мэлот с силой выворачивает мне руку. Я визжу от боли и крепко закрываю глаза, борясь с неумолимым ужасом, подскочившим к горлу. — Когда ты сказала родителям? Когда успела?
— О чем ты говоришь!
— Не ври мне!
— Мэлот, мне больно! — я рычу и резко отталкиваюсь от брата.
Знаю, у меня не хватило бы сил выбраться, если бы он не позволил, но, тем не менее, я ощущаю странный прилив сил. Выпрямляюсь и пихаю парня по груди так сердито, что запястья неприятно стонут.
— Какого черта! — кричу я. — Ты спятил?
— Что ты рассказала матери?
— Я ее даже не видела!
— Тогда почему в нашем доме полиция?
— Что? — округляю глаза и застываю от ужаса. У меня перехватывает дыхание.
— Что слышала. Они тут снуют уже несколько часов. Где тебя носило?
— Какая разница — вытираю ладонями лицо. — Я здесь не причем.
— Тогда кто при чем?
— Откуда мне знать? Боже, Мэлот, что ты сделал? У меня будут синяки.
— Тебе не привыкать.
— Как же я…
— Что? — он подается вперед. У меня першит в горле от ненависти. — Как же ты что?
Ненавижу тебя. Ненавижу тебя!
— Ничего, — шепчу, отвернувшись. В груди пылает дикая обида, а глаза предательски покалывают. — Я ничего не хотела сказать.
— И правильно, Дор. Лучше помалкивай.
Он толкает меня по плечу и уходит, а я крепко прикусываю губы, да так сильно, что ощущаю привкус крови на языке. Он ушел, он уже ушел, он…