Подошедший Загайнов, адъютант комполка, спросил:
– Что с тобой, Никонов?
– Все… конец, – еле прошептал он.
– Подожди часа полтора, я вернусь.
«Ушел, но вернулся даже раньше, – вспоминал Иван Дмитриевич. – Принес несколько кусков подсушенной кожи с шерстью и кость. Я спалил шерсть и съел кожу с таким аппетитом, какого у меня в жизни не было. Все пористые места кости сгрыз, а оставшиеся твердые части сжег, и уголь тоже съел. Так все делали. У голодного человека зубы становятся острыми, как у волка».
Утром 24 июня Никонов поднялся на ноги. Офицеры рассказали, что пропал Муса Залилов (Джалиль). Его знали многие. Никонов его встречал несколько раз в разных местах во время этого наступления. Один раз даже посмеялся над ним, когда под Глубочкой Муса пришел к ним на КП полка и попал под артобстрел. Будучи еще необстрелянным, Залилов (то, что он Джалиль, будущий Герой Советского Союза и автор еще не написанной «Моабитской тетради», Никонов узнал много позже), прячась от разрывов, стукнулся головой о перекрытие землянки. Лишь значительно позже стали просачиваться сведения о его судьбе.
Нашлись очевидцы того, что Муса Джалиль был ранен осколками в районе узкоколейки. Его нашли и доставили в госпиталь несколько солдат из охраны госпиталя. 26 июня Джалиль вместе с другими ходячими ранеными был захвачен немцами. Всех лежачих раненых немцы убили. В Германии Муса Джалиль стал участником антифашистского подполья и погиб в берлинской тюрьме Плетцензее, оставив потомкам чудом уцелевшие и переданные узниками тюрьмы страницы рукописи. Ему принадлежат строки:
Нет, врешь, палач, не встану на колени,
Хоть брось в застенки, хоть продай в рабы!
Умру я стоя, не прося прощенья,
Хоть голову мне топором руби.
Вместе с Джалилем в котле находились поэт Всеволод Багрицкий, погибший зимой 1942 года, и всемирно известный скульптор Вучетич, автор монументов в берлинском Трептовпарке и на Мамаевом кургане в Волгограде.
…В этот раз, пока Никонов лежал пластом, Муса приходил к ним на КП. Потом ушел, и никто его больше не видел.
Собрали оставшихся офицеров и сообщили, что Гитлер отдал приказ разбомбить остатки 2-й ударной армии с воздуха. И действительно, начались бомбежки. Группы немецких самолетов летели одна за другой. Бомбили, расстреливали из пулеметов. Многие бомбы в болоте не взрывались, только ухали. Хорошо, что еще раньше близко подошли к переднему краю немцев. Находились от них всего метрах в пятидесяти. Прятались в воронках. Немецкие летчики, не желая задеть своих, не бомбили, и это спасало.
Решено было отходить. Никонову опять поручили прикрытие. Ему оставили всех лежачих, тех, кто не мог уже встать, и еще несколько человек ходячих. Приказали потом все имущество собрать и сжечь.