Арсен пожал плечами, неопределенно улыбнулся.
— Мне ваше лицо еще тогда показалось знакомым…
Арсен снова пожал плечами.
В берестяной корзинке, устланной травой, стоявшей у ног паромщика, попискивал щегол. Куманин взял птенца, поставил на ладонь. Птенец поджал лапку.
— Подранок… — заметил Куманин.
Паромщик кивнул.
Куманин защелкал по-щеголиному, достал из кармана горбушку черного хлеба, покрошил на ладонь. Щегол защелкал в ответ.
Паромщик одобрительно взглянул на Куманина. Куманин подмигнул ему и… закудахтал.
— Куропатка гнездует, — угадал паромщик и покачал головой. — Ловко…
Куманин, довольный, что получил возможность продемонстрировать свое искусство перед знатоком, прикрыл ладонью рот и защелкал.
— Глухарь на току! — восхищенно произнес паромщик.
— Детства в вас много, товарищ Куманин, — сказал Арсен. — Не верится, что вы два года на германской в окопах провели.
Где-то совсем рядом просвистел артиллерийский снаряд. Лошади вздрогнули. Куманин засмеялся, глядя на растерявшегося Арсена.
— Похоже? — с довольной миной спросил он Арсена. — Полевая гаубица. А это — ихняя мортира.
И, набрав воздуха в легкие, Куманин издал столь устрашающий звук, что лошади с перепугу рванулись, сбили поручень и повисли над водой.
Арсен бросился к лошадям, ухватился за повод, рванул их назад, Смелков и Куманин с трудом удерживали телегу. Паромщик сунул под колеса бревно и вместе с Арсеном, навалившись на дышло, осадил лошадей назад, на середину парома.
Когда лошади успокоились, старик паромщик перекрестился. Арсен сурово поглядел на испуганную физиономию Куманина и сказал:
— По возвращении в Петроград вы, товарищ Куманин, отсидите на гауптвахте десять суток. За ваше неподражаемое звукоподражание.
На узловой станции дымился остов догорающего вагона. Черный дым поднимался над пакгаузом. Из разбитой водокачки вода растекалась по путям. Станция всего два часа назад была забита белыми.
На одном из уцелевших путей дымил паровоз. Из теплушки по сходням спускали лошадей. Выгружалась кавалерийская часть. Солдаты укладывали в штабеля ящики с патронами и снарядами.
Вдоль платформы, пробираясь среди снующих солдат, шла девушка — хрупкая, большеглазая, в кремовой пелеринке. Она кого-то искала.
— Разрешите помочь? — любезно обратился к ней молоденький прапорщик, ведший на поводу породистого вороного коня.
Девушка отдала ему саквояж, по-прежнему разыскивая кого-то глазами.
— Вы издалека? — с легкой застенчивостью спросил прапорщик.
— Из Петрограда, — бросила девушка, увидевшая того, кого искала.
Навстречу им шел коренастый с короткими жесткими усами полковник Хатунцев.