А если боги отвернулись от Японии, и больше не защищают ее — тогда не надо и жить!
Завыл ревун воздушной тревоги. Когда адмирал вышел на мостик, налет уже закончился. В небе догорали «люстры» САБов, а русские топмачтовики скрылись во тьме — и горели эсминцы «Кейки», «Моми», а «Хиноки» уже затонул! Экипажи с подбитых — не снимать. Нет смысла, если мы сами не вернемся домой. Пусть они хотя бы отвлекут на себя какие‑то силы русских, и время. Даже если все завершится тремя торпедами с Подводного Ужаса — не бесконечный же на сверхкорабле боезапас? Но главное, демон здесь, и уже не успеет к берегам Кореи. Кстати, надо радировать эсминцам, остававшимся с «Хиугой», чтобы они шли не на соединение с нами, а пытались перекрыть проливы на запад, может и это хоть немного задержит Ужас, когда он, разделавшись с нами, поспешит туда. Ну а мы успеем еще хлопнуть дверью, подороже отдав свою жизнь!
Радио с «Кейки» — торпедирован, тону. Демон пожирает отставших, считая их легкой добычей — как рассказывали немцы, это была действенная мера и в европейских водах. Что ж, имена погибших будут занесены на стену храма Ясукуни! Остается лишь отомстить за них.
Стрельба в ночи! И радио с миноносца «Манадзуру», веду бой, это не лодки, а торпедные катера! С радарами — как иначе они могли нас найти? Взрывы торпед — и два миноносца правофланговой завесы, «Манадзуру» и «Хатцукари», не отвечают на вызовы. Погибая, они спасли эскадру, тут же изменившую курс влево. Значит, цель уже близко — радиус действия катеров не может быть велик! Неизвестно, понесли ли русские потери — но если и да, то вряд ли в равновесии с двумя миноносцами, по сто восемьдесят человек экипажа на каждом. И никто не будет заниматься их поиском и спасением, в чужих водах. Хотя еще недавно Япония считала это море своим. И до берегов Метрополии совсем недалеко.
Час до рассвета. И какие‑то полсотни миль до Курильской гряды. Сейчас мы обрушимся на русских, подобно тайфуну! Линкор, легкий крейсер, и семь миноносцев — этого хватит, чтобы разобраться с плавучей швалью, которую гайдзины сумели там собрать. Ну а после — наш долг перед Японией будет выполнен.
И тут в «Исе» попали торпеды. Подводный Ужас все же нас настиг?
Погибаем за Императора — Тэнно Хэнку Банзай!
Корветтен — капитан Хайнц Байрфилд. В июне 1945 — командир лодки U-214, Фольксмарине ГДР.
Лишь теперь понимаю, отчего русские нас победили! У них на флоте порядок, как в штрафбате.
«Папа» Денниц нас берег. До того, что командиру давалась свобода, отказаться от атаки, если считаешь, что опасность угробиться слишком велика. Себя сохранить, чтобы «в следующий раз, без риска». Правда, когда вместо Кригсмарине стало Ваффенмарине, это после того как «Шеер» русским сдался, и на лодках кригс — комиссары появились, то началась жуть. Потому что набирали их из партийных береговых крыс, ничего в военно — морской тактике не понимавших — хорошо, если у кого‑то здравого ума все же хватало, а то ведь попадется кретин с мышлением, увидел противника, вперед и на него! Мне вот такой и попался, в первом же походе… ну и лежит моя U-703 где‑то на дне у берегов Норвегии, русские только меня и подобрали, и еще эту сволочь, верно говорят, что дерьмо не тонет. Теперь этот ублюдок, с характерным прозвищем Свинорыл, вынырнул в Бремене на некоей административной должности, на каждом углу орет о верности делу Сталина и коммунизма — так же как когда‑то внушал моему экипажу, за фюрера и Рейх. С охотой придушил бы его — но ведь политическое дело прилепят! И карьеру не хочется ломать — тем более что русские слово сдержали. Обещали ведь когда‑то, что срок выслуги в чине идет от получения предыдущего, а не со дня вступления в «свободную Германию», ну а я в каплеях уже достаточно ходил, и вот — считай что авансом, корветтен — капитан! А может, и тут политика — что на службу новой власти идет не кто попало, а старший офицерский чин, с двумя Железными Крестами.