— Я не стану вас наказывать за то, что вы утратили невинность до того, как вам полагалось это сделать, — с задумчивой грустью уронил Дик*Кар*Стал. — Вы любили его?
— Любила, — зло выплюнула я. — А маркиз Виттэр? Правду говорят, что он ваш любовник?
— Правду.
— И как долго вы намерены продолжать ваши отношения?
Не удостоив меня ответом, Дик*Кар*Стал поднялся с постели и, повернувшись ко мне спиной, принялся одеваться. От его молчания веяло отстраняющей холодностью.
— Можете наслаждаться заслуженным одиночеством, — наконец бросил он мне небрежно, перед тем, как покинуть комнату.
Оставшись одна, я подошла к окну. Часть дворцового замка, просматривающаяся отсюда, выглядела откровенно уныло: наполовину — крепость, наполовину — тюрьма. Черные стены, грузные башни, островерхие крыши, широкие и глубокие рвы с вонючей, застоявшейся водой.
Солнце только-только начало разбрасывать легкую прозрачную сеть лучей по безоблачному небосводу, а на внутреннем дворцовом дворике уже вовсю суетилась челядь, приступая к своим обязанностям. Народу с каждой минутой становилось больше и больше. Преимущественно то были мужчины всех сословий — придворные, горожане, слуги.
Не помню, как сон сморил меня. Я вроде бы и прилегла-то всего на минуточку…
***
Разбудил меня стук в дверь.
— Ваше Величество? — обратилась ко мне красивая черноволосая дама. — Я герцогиня Касса Шарлин, — присела она в низком реверансе, — ваша статс-дама. Прикажите отдать слугам распоряжения насчёт утреннего туалета?
Под чутким руководством герцогини Шарлин сдержанные, немногословные, деловитые фрейлины помогли мне одеться, с ног до головы закутав в изумрудные шелка. До блеска расчесав волосы, уложили их в затейливую прическу, украсили мою шею и руки драгоценностями, после чего с поклоном удалились.
Стоило шагнуть за порог спальни, как за спиной выросли два рыцаря в золотых латах — царственная охрана, отныне призванная сопровождать меня повсюду.
Несмотря на то, что час был не ранний, замок продолжал пребывать во власти тягостных снов. Шествуя по залам и коридорам мне то и дело приходилось переступать через спящих вповалку людей. Чудилось, придворные свалились прямо там, где их застало последнее отправление тела, соитие, глоток вина. Неприятное, я бы даже сказала, омерзительное зрелище. Яркие солнечные лучи беспощадно выставляли человеческие пороки напоказ.
Слуги распахнули окна, но свежий ветерок, залетая, не справлялся с неприятными запахами пота, перегара и мочи. А за окном, залитым ярким солнышком, раскинулся сад, полный зелени, благоухающих цветов и птичьей трели.