— Что, как ни странно, меня нисколечко не удивляет.
Однако Кайл был явно не из тех, кого легко смутить.
— Ну что мне тебе на это сказать? На редкость приятная семья. Очень дружелюбная, — равнодушно пожал он плечами.
— Да уж, дружелюбная, — сделала я круглые глаза. — Лучшего слова и не подберешь.
— А как насчет тебя?
— Поинтересуйся у Арена. Хотя, думаю, все и так в курсе.
— Лерон Тройес?
— Ты откуда знаешь?
И мы снова покатились от хохота. Я крутила пуговицу на его рубашке, а он между поцелуями играл с локоном моих волос. И весь мир вдруг перестал для меня существовать. Были только я и Кайл.
— Никогда не видел тебя такой, — задумчиво произнес Кайл. — Вот уж не ожидал, что тебя так легко рассмешить.
— Вовсе не легко. Просто ты сегодня в очень хорошей форме.
Обняв меня одной рукой, Кайл приблизил ко мне свое лицо:
— Как ты себя чувствуешь? Я ведь понимаю, что тебе сейчас несладко приходится.
— Не надо, — прошептала я.
— Чего не надо?
— Не надо все портить. Мне, конечно, приятно твое общество, но разговоры в пользу бедных — уже явно лишнее. Так что одно из двух. Или ты продолжаешь меня целовать, желательно молча, или уходишь.
Кайл перекатился на спину и на секунду притих.
— Извини. Я просто хотел поговорить.
— Вот и говори себе на здоровье. Но только не о себе, только не обо мне и, естественно, не о нас обоих.
— Мне почему-то кажется, что ты очень одинока. И как, скажи на милость, ты справляешься со всеми проблемами?
Тяжело дыша, я встала на ноги и заставила подняться Кайла:
— Если мне нужен совет, я обращусь за ним к родителям. Если нужно поплакаться в жилетку, у меня есть Арен. И сейчас я только начала расслабляться, как ты, со своими дурацкими расспросами, все испортил. — Я развернула его к двери и подтолкнула вперед.
— Неужели ты не понимаешь, что это ненормально?!
— А ты у нас что, образец благоразумия? До сих пор не можешь оторваться от мамочкиной юбки!
Кайл резко развернулся, смерив меня странным взглядом. Мне показалось, будто его гнев, словно в зеркале, отразился на моем лице. Я испугалась, что он сейчас, точно в нашем далеком детстве, снова начнет меня отчитывать. Но его глаза неожиданно потеплели, и не успела я опомниться, как он обхватил меня за шею и притянул к себе.
Он жадно впился в меня губами, и в моей душе мгновенно возникла целая гамма противоречивых чувств. Я ненавидела и одновременно безумно любила Кайла. Хотя сейчас я была способна думать лишь о том, что в его сильных руках я ощущала себя хрупкой фарфоровой статуэткой. Тем временем Кайл немного умерил пыл, его поцелуи сделались менее жаркими, но более нежными, почти щекочущими.