"Сколько ему лет? — внезапно подумала девушка. — Двадцать? Нет, бородёнка слишком редкая. Восемнадцать? А может, даже семнадцать. Всё-таки чувствуется, что ещё мальчишка. Хотя рост метр восемьдесят, не меньше. И вес килограмм девяносто. Богатырь из средней школы".
— Иди! — Дрес ткнул его тупым наконечником копья, подталкивая к борту. — Облегчись.
Презрительно скривив губы, гант сделал пару шагов, но вдруг лицо его вспыхнуло. Проследив за взглядом, пассажирка увидела зеленевший на горизонте берег. Видимо, опытный купец тоже успел это заметить и успел крикнуть:
— Держи!
Молодой варвар оплеухой свалил на палубу одного моряка, ногой оттолкнул другого и попытался перемахнуть через фальшборт. Но массивный лапоть зацепился за лежащие вёсла, от чего прыжок вышел неудачным. А опомнившиеся моряки уже висели у него на плечах.
— Тащите неблагодарного варвара в трюм! — раздражённо махнул рукой Картен. — И привяжите покрепче! Пусть в штаны гадит. Посидит в дерьме, поумнеет.
"Неужели он рассчитывал доплыть до берега? — удивилась девушка, кутаясь в одеяло. — Его же еле видно. А может, утопиться хотел? Нет, вряд ли. Не похож он на самоубийцу".
Больше ничего интересного не произошло. А после обеда её вновь стошнило. Поднялась температура, и Пусту опять пришлось поить пассажирку травяным отваром с мёдом. Лекарство сбило жар, но мысли в голове ворочались лениво, словно обожравшийся кот на солнцепёке.
В сумерках заглянул капитан. Справившись о здоровье, он объявил, что пообещал щедрую жертву Пелксу, богу врачевания, если тот поможет ей побороть болезнь. "Боится остаться без сапфиров", — хмыкнула Ника, и стараясь говорить, как можно любезнее, поблагодарила Картена за заботу.
А ночью девушке приснилось, что молодой гант, раскидав матросов, как Добрыня Никитич врагов в одноимённом мультике, спрыгнул за борт, и широко загребая сильными руками, быстро-быстро поплыл к неожиданно близкому берегу. Спасение казалось таким близким, пока наперерез ему не устремилась огромная чёрно-белая касатка с широко распахнутой пастью, полной острых и почему-то блестящих, словно никелированных, зубов. Представив, во что они могут превратить отважного парня, Ника закричала и проснулась.
— Что-нибудь нужно, госпожа? — сонным голосом спросил из темноты Пуст.
— Ничего, — буркнула она. Но промокшая от пота кожаная рубаха так противно липла к телу. — У тебя нет под рукой какого-нибудь хитона? Или рубахи? Только не очень грязной.
Услышав подобное пожелание, раб завозился.
— Сейчас поищу, госпожа, только огонь разведу.
— Не надо, — вяло отмахнулась девушка. — Возьми мои вещи и повесь сушиться. Только не забудь снять до того, как все проснутся. Опоздаешь, пеняй на себя. Скажу Картену, что ты лентяй и бездельник. Или ещё что-нибудь придумаю.