Когда башня осыпалась мелкими камешками на землю, я почувствовала нестерпимую боль в ноге и тихо завыла. Потянулась рукой к поврежденному месту и ойкнула, отдергивая свою ладонь. В глазах стало темнеть.
- Горыныч… - последнее, что смогла произнести.
Глаза сами собой стали закрываться, и я просто повисла на метле, теряя сознание.
А лисица была права, я не могу упасть с метлы…
После использования огненной стихии в качестве источника связи, Константин долго не мог прийти в себя. Он сидел в своем кабинете за письменным столом, обессилено уронив голову на руки и прикрыв от усталости глаза. Для того чтобы связаться с Ульяной, ему понадобилось слишком много сил, ведь расстояние между Дьявольской пустошью и Кудыкиной горой отнюдь не маленькое. Но он не мог сидеть, сложа руки, и ничего не делать.
Накануне ему во сне явилась Варвара и сообщила, что Ульяна собирается набраться силы у магического костра. При том, девушка, по словам ее прабабки, была еще очень слаба и могла бы просто не выдержать испытание огня. Женщина буквально умоляла Кощея проследить за новоявленной Ягой и проконтролировать весь ритуал от и до. Странно, но Князь поверил. Мужчина прекрасно знал, что Варвара сильно беспокоится за свою правнучку и поэтому обратилась к нему за помощью, забыв про все обиды и разногласия, которые были между ними.
Константин и сам хотел увидеть девушку, он слишком много причинил ей боли. Мужчине хотелось попросить прощения. Да, вот так просто извиниться перед ней. Впервые в жизни правитель Дьявольской пустоши испытывал чувство вины перед кем-то. Это же надо так мерзко обойтись с ни в чем не повинной девушкой…
Он сделал все, что было в его силах. Поддержал, извинился, предупредил… Это ее выбор, решится ли она вернуться в этот замок, чтобы жить или предпочтет остаться со своей обидой и умереть… Никто не будет заставлять ее выбрать тот или иной путь. Константин считал, что он и так слишком много сделал для Ульяны. В конце концов, она не ребенок, чтобы за ней постоянно носиться. А у Константина еще на носу война с Красноградом. Тут он тоже проявил слабость, пошел на поводу у Гвидона и сдвинул сроки начала первого сражения. Князь никак не мог понять, что же на него так повлияло? Может быть, он так долго просидел в заточении, что растерял былую ярость? Или это на него так подействовало долгое общение с правнучкой Варвары? Скорее всего, второе. Триста лет назад Константин даже и не подумал бы устраивать переговоры с противником о предстоящих боевых действиях, просто взял и напал бы первым, не разбирая ничего на своем пути. А тут чуть даже мир не заключил! Странно…