А теперь, когда наступило время отправляться в путь, лицо тети Дорис задрожало в притворном сожалении.
— Позаботьтесь о ней, мистер Делани, — печально пролепетала она. — Мы будем ужасно скучать по ней, я знаю, не так ли, Джойс?
Джойс холодно кивнула. По какой-то причине она переносила раздражение от грубости Рована Делани именно на меня.
— Мама, не надо всей этой показухи. Я уверена, Никола сможет позаботиться о себе; она не из слабой породы.
Пока продолжался это фарс, Рован Делани стоял в дверях и наблюдал за нами с насмешкой.
Я едва коснулась губами пухлой щечки моей тетушки. Мы никогда особенно не ладили. Я слишком часто страдала от ее подлости и мелочности, а также ненавидела ее снобизм и лизоблюдство. Она достала носовой платок и тщательно промокнула глаза.
— С тобой ведь будет все хорошо, не так ли?
— Да, да, конечно, тетя, — заверила я ее, хотя сильно сомневалась в своих словах, а когда обернулась, то встретила смущенный взгляд Рована Делани, который почувствовал мою неуверенность. Я слегка задела его при выходе из комнаты, потому что отвернулась, чтобы он не заметил, что мои глаза полны слез.
Тетя Дорис и Джойс стояли на пороге Холлис и махали на прощание, пока машина выезжала с подъездной дорожки, минуя густые заросли зеленого падуба, который и дал название дому[1].
Он молчал большую часть пути. Мне казалось, что все это происходит не со мной. Ну как это могло быть реальностью: я в сопровождении практически незнакомого мужчины собираюсь пересечь Ирландское море, чтобы оказаться в отдаленном замке на западе Ирландии?! Теперь я знала, что у него нет жены, но я по-прежнему не имела понятия, есть ли у него родственники. Спрашивать его я не решалась. В его язвительности сомневаться не приходилось.
Исподтишка я изучала его профиль. Он напоминал выбитый на граните рельеф; глубоко посаженные глаза были как бы в таинственной тени, линия рта твердая и неумолимая. Я снова почувствовала, как к глазам подступают слезы — слезы жалости к самой себе; различные стрелки и табло на широкой приборной панели расплывались у меня перед глазами, я достала из кармана носовой платок.
— Почему бы тебе не поплакать и не покончить со всем этим разом? — неожиданно предложил он, не отрывая взгляда от дороги.
— Спасибо, — натянуто ответила я, — но я вовсе не плачу.
— Да нет, именно это ты и делаешь. Тебе ведь невероятно жаль себя, не так ли?
Я решительно шмыгнула носом и села прямо.
— А с чего мне плакать? Холлис — это единственный дом, который я знала с юности.
— Юности? — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Ты не кажешься слишком древней…