Выходит, мой сильный, властный Рован, стесняется говорить об интимных вещах вслух, с неожиданным ликованием подумала я.
Я положила голову на его колено и загадочно улыбнулась, глядя на огонь.
— Нет, конечно же нет, наверное, я не его тип, — мечтательно произнесла я.
Рука Рована покоилась на моем плече, и я подумала, что никому никогда не была так благодарна, как Дерри, который стал причиной того, что Рован беспокоится обо мне. Я даже и не предполагала, что вскоре буду воспринимать Дерри Делани гораздо серьезнее.
За ночь шторм успокоился. Утро выдалось спокойным, а дорожки были чисто выметенными — сильный ветер постарался на славу. Опавшая листва образовывала кучки под оголенными деревьями, а стены замка приобрели какой-то зимний холодный блеск. Теперь было уже очень холодно, чтобы идти купаться, но я все же спустилась просто полюбоваться нашей бухточкой. Водоросли расстилались зеленым ковром по прибрежной гальке, а у самого входа в пещеру валялось множество всяких обломков, выброшенных морем. На берег накатывались волны и отползали, оставляя дорожки белой пены. Я оглядела бухту, глубоко вдохнула резкий морской воздух и подобрала несколько гладко отполированных морем камешков причудливой формы.
На обратном пути, поднимаясь в гору, я снова увидела Брайана Карбери. Он стремительно шел вдоль узкой горной дорожки, засунув руки в карманы и глядя на море. Я помахала ему рукой и направилась к садовой калитке. В его манере сегодня было что-то, что говорило об отсутствии настроения поддерживать светскую болтовню.
Но когда я уже было зашла за калитку, он вдруг ускорил шаг и окликнул меня:
— Привет! Я бы хотел поговорить с вами, мисс Флетчер, если вы, конечно, не торопитесь.
— В Рахине я никогда никуда не тороплюсь, — ответила я с улыбкой. — Мне, по правде говоря, вообще нечего делать и уж тем более некуда торопиться.
— Вам везет, — улыбнулся он. — А вот в моем нынешнем положении мне приходится делать как раз обратное. Я скоро уезжаю отдыхать и набираться сил перед следующим сезоном, который проведу на острове Крит. Меня пригласили присоединиться к экспедиции.
— Так вы уезжаете? — с тревогой переспросила я. Почему-то в глубине души я всегда надеялась, что рано или поздно они с Итой придут к взаимопониманию. Было почему-то грустно осознавать, что скоро бухта опустеет и его долговязая мальчишечья фигура не будет маячить на утесах. А теперь, когда он стоял напротив меня, я отчетливо увидела тень тревоги, лежащую на его лице. Что же наконец заставило его опустить руки и смириться с потерей Иты? Я импульсивно спросила: